— Если пользоваться вашей терминологией, вы, Жанна, — дочь врага народа, — жестко заметила Маргарет. — И не кричите, пожалуйста, черт с ними, с фотографиями! Я засвечу пленку.
— Я думала, вы… — всхлипнула Жанна, — хорошо ко мне относитесь, а вы…
— Мне не нужны ваши вещи, — перебила Маргарет. — Не хотите — не надо. А это… — она бросила презрительный взгляд на диван, заваленный вещами, — уберите на место… — Она вдруг весело рассмеялась: — У нас с вами, Жанна, получается, как в детской игре: возьми свои куклы, а мне отдай моих оловянных солдатиков…
Жанна растерянно взглянула на нее и устало уселась прямо на разбросанные вещи. Маргарет, высокая, стройная, — она как-то обронила, что в цивилизованных странах женщины не позволяют себе полнеть, — стояла перед ней и задумчиво смотрела чуть выше, в окно. Она в толстой шерстяной юбке в крупную клетку, красивом шерстяном свитере и высоких белых сапожках. В прихожей висит ее роскошная дубленка, отделанная длинным мехом — выдрой или бобром? Волосы у женщины каштановые, а глаза почти такие же, как и у Жанны, — светлые, с голубизной. Только в глазах Маргарет сейчас холод и презрение.
— Какая я дура! — произнесла Жанна. — Могла бы сразу догадаться, что из всего этого получится…
— Ничего не получилось, — усмехнулась Маргарет. — Я не хочу, чтобы вы от страха умерли… — Она достала из сумочки похожий на пудреницу фотоаппарат, открыла какую-то крышку и снова закрыла. — Вот и все — я засветила пленку. Вы довольны?
— Отдайте мне и Витины фотографии, — потребовала Жанна. — Они вам ни к чему.
Маргарет безропотно вынула из сумки фотографии мальчика, бросила на стол.
— Я действительно хотела их передать вашему отцу, — сказала она.
— Нет у меня отца…
— У меня к вам, Жанна, последняя просьба, — поднялась с места Маргарет. — Никому, тем более мужу, не рассказывайте, что сегодня произошло…
— Может, и зря я сразу ничего не рассказала Ивану…
— У меня могут быть некоторые неприятности, хотя я всего-навсего, как это у вас говорится, передаточная инстанция… Но ведь и вы, Жанна, не избежите неприятностей. Вряд ли муж вам простит, если узнает о наших встречах, — ведь ему это может крупно и по службе повредить… Если вас начнут таскать в КГБ.
— Мы больше не должны встречаться, — произнесла Жанна.
— Хорошо, до лета я вас не побеспокою, — подумав, согласилась Маргарет. — А там видно будет…
Жанна проводила ее до двери, несмотря на тревогу на душе, не могла не отметить про себя, что Маргарет держится уверенно, будто между ними ничего и не произошло.
— Пожалуй, верните мне плеер… ну, тот маленький магнитофончик с наушниками, который я вам принесла в первый раз. Вы ведь его мужу подарили?
Жанна кивнула головой. Мужу она сказала, что купила его у подруги, которая ездила за границу, а деньги ей дала мать… Иван очень обрадовался подарку, весь вечер гонял демонстрационную кассету, надев наушники, а потом увез магнитофон с собой…
— Вот этот самый? — достал из ящика письменного стола почти квадратный, чуть побольше портсигара, магнитофон майор КГБ Васильев.
Подполковник Александров кивнул.
Григорий Викторович Васильев извлек крошечную катушку с коричневой пленкой и аккуратно положил рядом, потом взглянул на Александрова:
— В магнитофон был хитроумно вмонтирован микрофон и записывающее устройство. Все ваши разговоры фиксировались. Аппаратик включался автоматически, как только раздавались голоса.
— Вот почему Маргарет просила вернуть ей магнитофон! — воскликнула Жанна.
— Вы и вернете ей, — улыбнулся майор. — Ваш муж ничего представляющего для них интерес не наговорил на этой катушке.
— Черт возьми! — вырвалось у подполковника. — Ничего себе подарочек! — Он косо взглянул на жену: — А мне сказала, что купила у подруги…
— Я ведь не знала, Ваня!
— Зачем ты вообще связалась с этой чертовой бабой!
— Если бы вы пришли сразу после вашей последней встречи, — вмешался Васильев, — мы смогли бы поближе познакомиться с этой пташкой Маргарет… А теперь она улетела! И я не очень убежден, что снова сюда заявится.
— А за этой штуковиной? — кивнул Иван Борисович на магнитофон.
— Есть же и другие способы завладеть им… — Майор повертел в пальцах катушку. — Они ведь не знают, что тут ведутся разговоры о рыбалке, охоте, хорошей погоде…