Я нашла нужные фотографии. Я в тайне сфотографировала все бутылочки с таблетками, ведь не знала, от чего они. Я показала доктору экран телефона.
— Мой друг принимает эти лекарства. Я сняла все ярлыки, можете полистать дальше.
— Декс Форей? — доктор посмотрел на меня.
— Возможно.
— Так написано на ярлыке.
— О, ладно. Да. Но не говорите ему, прошу. Он остро реагирует на это, а я просто хочу знать, зачем ему эти лекарства.
— Он ваш парень?
Я тут же покачала головой.
— О, нет. Нет. Он только мой напарник. Для этого шоу. Но он и мой друг, и я переживаю.
— Почему?
— Не знаю. Можете просто сказать, от чего эти лекарства?
Доктор выдохнул и поднес экран ближе к глазам.
— Что ж, желтые от сильных галлюцинаций. Белые и длинные — от галлюцинаций и тревоги. Красные и синие — антипсихотики. Всех их обычно выписывают при шизофрении. Но Декс не выглядит как шизофреник. Я не знаю, от чего маленькие белые таблетки.
— Что? Правда?
Он покачал головой.
— К сожалению. Видимо, знает этот доктор Бейнс, но для меня название не понятно. Я могу поискать, если хотите.
Я нервно посмотрела на дверь, зная, что Декс вот-вот вернется.
— Нет, все хорошо. Значит… галлюцинации. Зачем… он принимает их?
— Спросите его, — сказал он и вернул мне телефон.
Я кивнула, понимая, что не могу. Я действовала за его спиной. Ниже уже некуда.
— Но я могу вам сказать, — продолжил он, — что ничего страшного нет. Все эти лекарства… удивлен, что он ведет себя нормально. Хотя что-то в нем есть. В вас обоих.
— И во мне? — спросила я, пряча телефон в сумку, чувствуя себя грязной.
Он склонился над стопками бумаг.
— Вы это знаете. Вы — охотники на призраков. Вы видите то, чего здесь нет.
Я услышала, как снаружи захлопнулась дверь.
— Я должна идти, — я повернулась к двери. — Прошу, не рассказывайте Дексу об этом. Мне просто нужно знать.
Он взглянул на мое лицо и кивнул.
— Не расскажу. Но будьте осторожны. И говорите между собой. Призраков становится больше, когда мы замыкаемся.
Я кивнула и улыбнулась ему. Я покинула комнату и поспешила по коридору к дверям.
Его там еще не было.
Я выдохнула с облегчением и прислонилась к стеклу. Я дрожала от того, что узнала, из-за того, что действовала за спиной Декса. И ответы не помогли. Сильные галлюцинации? Что видел Декс? И загадочные таблетки? Что происходило?
Я чувствовала себя ужасно, но оставалась еще одна часть плана. Для этого тоже требовались нужный момент и удара, но они были на моей стороне этой ночью. А еще мне помогало немного зла.
Вскоре Декс появился у двери, промокший, с оборудованием в руках. Он выглядел таким беспомощным под дождем, ждал меня, темные волосы прилипли к голове, вода капала с кончика носа. Я прошла к двери и положила ладони на холодное стекло. Он смотрел на меня с ожиданием и каплей любопытства, ведь я смотрела на него и не спешила впускать.
Я делала это, потому что любила его. Потому все хорошо.
Я смотрела на него сквозь стекло, в его глаза, что были темнее в ночи, фонари снаружи отбрасывали тени на его красивое лицо. Я любила его и хотела знать правду.
Наконец, я обеими руками открыла дверь, толкая ее, и Декс вошел, вода стекала с него на пол.
— Не собиралась меня впускать? — спросил он, изображая обиду. — Задумалась? Хотела остаться тут на ночь?
Я издала немного вымученный смешок и закрыла за ним дверь.
— Подумывала поработать как Раундтри. Выглядит неплохо.
Я взяла часть оборудования, и мы пошли на третий этаж по ближайшей лестнице.
Свет горел, но тускло, мы из-за него казались зеленоватыми.
Мы добрались до третьего этажа и открыли дверь. Этаж был темным, свет падал только с лестницы с двух сторон. Я тут же захотела уйти, но дверь за нами закрылась со зловещим щелчком, разнесшимся эхом по пустому коридору.
— А вот это жутко, — сказала я.
— Точно. Потому и идеально.
Я взглянула на Декса. Он улыбнулся и бросил в рот подушечку Никоретте свободной рукой.
— Начнем?
Я кивнула, он вытащил из кармана фонарик, чтобы добавить света. Вот только от этого остальная часть этажа казалась еще темнее. Тени плясали по коридору, обманывая глаза.
Он вытащил из сумки прибор ФЭГ, я впервые его видела. Он получил его на прошлой неделе. Это был так называемый феномен электронного голоса — скрытые голоса и звуки, которые мы не могли слышать сами. Это меня пугало, но с прибором в руках, похожим на магнитофон, неизвестное становилось более знакомым.