Он развернулся, положил ладонь на мое плечо и сказал:
— Я серьезно насчет выходного для тебя.
Я положила ладонь поверх его и сжала. Значит, о том, что было только что, мы просто забудем. Разве это было в новинку? Вернемся к чертовым призракам.
— Знаю. Я остаюсь. Пока мы вдвоем не уйдем.
Он молчал и снова начал двигаться ко мне. Мое сердце замерло.
А потом он замешкался, взял меня за руку и повел к лестнице. Он отдал мне фонарик и сказал освещать наш путь.
Мы осторожно спускались, пока не оказались на втором этаже. Дверь была закрыта, как раньше.
— Проверим второй этаж. По той же схеме. Ладно?
Я издала звук, похожий на «да», мы прошли в другой коридор.
Этот был таким же, как наверху. Те же запертые комнаты. Та же пыль в воздухе. Но теперь мне не нужно было вести. Декс снимал одной рукой, другой придерживал меня рядом с собой. Я была благодарна этому, хотя каждую секунду беспокоилась, что меня коснуться сзади.
Все шло более менее гладко (учитывая обстоятельства), пока он не остановился перед одной из дверей. Было сложно сказать в свете фонаря, но дверь будто отличалась по цвету от других дверей. Зеленая, а не белая. Засовы тоже казались новыми, блестящими. А окошко, которое можно отодвигать? Оно было немного сдвинуто. Не было ничего видно, но…
— Что думаешь? — спросил он. Он хотел знать, стоит ли открыть дверь.
— Нет уж, — тихо сказала я, едва слышно.
— Ты не будешь открывать. Я открою. Просто снимай меня, — он убрал с меня руку и вложил мне в свободную руку камеру. Я неловко взяла ее и попыталась нацелить на него.
Это было сложно. Я дрожала от страха. Я знала, что он сделает это, что бы я ни сказала.
Он шагнул к двери и дернул засов. Было заперто, как и остальные. Странно, но я была рада, что мы не будем рассматривать мягкую комнату в темноте.
Я направила камеру на его лицо, приблизила, пока он вглядывался в окошко. И хотя ночная съемка была зернистой, он выглядел шикарно. Лучше меня. Я хотела думать об этом вместо того, что он делал.
— Дай фонарик, — сказал он, протянув руку. Я передала ему фонарь.
Он поднял его к окошку, положил пальцы на выемку и отодвинул заслонку. Я ждала, затаив дыхание, что что-то выскочит, появится рука, но ничего не происходило.
Мы выждали пару мгновений. Декс посмотрел на камеру и подмигнул. Потом склонился к окошку и направил туда, чтобы рассмотреть.
Я снимала его, пыталась держать камеру ровно, но смотрела не на экран, а на его самого. Я склонилась, чтобы лучше видеть. Часть меня хотела увидеть, что внутри, хоть я и боялась.
Мы сгрудились у окошка, Декс посветил в темный угол комнаты.
Мы не видели толком, но то, что было видно, было камерой с обитыми стенами.
Стены напоминали чистые матрасы в таком свете. Луч света рассеивался в темноте, окружавшей его.
Мы переглянулись, я склонилась еще ближе. Было очень жутко. Чистая обитая камера. Он кивнул, понимая мои мысли. А потом озарил светом другой угол.
Там стоял маленький лысый человечек. Не двигался. Спиной к нам. Смотрел на стену.
Я тут же ощутила зло, проникающее через окошко в мое тело, парализуя. Я не могла отвести взгляд. Я не могла посмотреть на Декса или проверить, снимаю ли я правильно. Я застыла, глядя на человечка в смирительной рубашке в полумраке камеры.
Мужчина медленно развернулся к нам. Его лицо пугало сильнее, чем все остальное.
Оно выжгло след в моей памяти. У него был только широкий черный рот, полный окровавленных зубов. Ни глаз, ни носа. Лица… не было.
А потом чары рассеялись.
Мужчина приблизился так близко, что почти исчез, пока его сияющий рот не появился в окошке, щелкая зубами перед нашими лицами.
Мы с Дексом закричали и бросились бежать без оглядки. Декс помог мне, когда я чуть не упала. Я выронила фонарик, но мне было все равно. Мы бежали по коридору так быстро, как только могли. Наши крики все еще вырывались из легких, преследуя нас.
Мы вырвались на лестницу и побежали, перепрыгивая по две ступеньки, пока мы не врезались в дверь.
Декс быстро открыл ее, мы вбежали в просторное темное пространство, рухнули на цемент. Он ободрал мне колени, но мне было все равно. Я перекатилась на спину, скуля, не было сил дышать, думать, говорить. Ужас сдавливал меня, на глазах выступили слезы. Я все еще видела этого безликого мужчину в камере, окровавленные острые зубы. Гладкую кожу, где должны были находиться глаза и нос.
— Перри? — услышала я Декса. Я открыла глаза и посмотрела на потолок. Тут было тускло, но мои глаза быстро привыкли к такому освещению. К естественному свету.