Немцы, бежавшие от лощины, залегли.
- Vorwarts! - орал там кто-то. - Auf!.. [Вперед!.. Встать! (нем.)]
И, будто включенные этой командой, солдаты поднялись. Андрей, осыпая глину, развернул пулемет. Матрос кинул гранату, за ней вторую...
XXVII
Пулемет смолк внезапно, хотя Андрей еще давил на гашетку, давил с ожесточением, потому что видел через прорезь в нескольких метрах от себя широкие раструбы голенищ и порванные у левого колена серозеленые брюки. Этот немец не бежал, а шел, как-то странно, высоко поднимая ноги.
Лютиков оторопело вытянул шею. Застыл с поднятой гранатой матрос. У немца в руках не было автомата. Под каской выступало меловое, длинное лицо с тонким носом.
- Плен! - бешено крикнул матрос, показывая немцу гранату. - Давай!.. Ну, скорей, медуза!
Немец, сделав еще шаг, упал, заваливаясь головой через край воронки.
- Плен!.. Хенде хох! - говорил матрос, дергая немца за кисти рук.
А на холме беспорядочно рвались снаряды, яростно взревывали моторы. Дымную пелену, точно снежной метелью, пронизывали нити пулеметных трасс. Два -танка застыли, будто корчились в струях медлительного пламени, еще один стоял накренившись.
Андрей рывком вытащил из пулемета свисающую ленту.
- Все... Нет патронов.
Копылов тряс немца, как-то всхлипывая, силясь подавить нервный бессмысленный смех.
- Так он давно убитый! - мрачно сказал ему Лютиков. - Убитый и шел... Анафема.
На руке немца тикали часы, красная секундная стрелка огибала черный циферблат.
"Девятый час, - подумал Андрей. - Еще не скоро ночь. До чего же длинный этот день!"
- Кажется, в него стреляла, - проговорила Ольга. - Кажется...
- Сдраили пехоту, лейтенант, - матрос кивнул на часы убитого. Время-то... Время идет. Ловко ты его.
Ольга покачала головой. Губы у нее дрогнули, и она вдруг отвернулась, прижав лицо к земле.
- Ты что, сероглазка? - удивился матрос. - Если б он живым сюда дошел и нам хана. Ты что?
- Это просто... Уж все. Сама не знаю что, - отозвалась Ольга, вытирая рукавом слезы на грязных щеках.
- Чего не бывает, - закивал матрос, взглянув на Лютикова. - У каждого штормит на разный галс... Отбились, а? Эх, мама родная!
Что-то переменилось и на холме: танки вдруг начали отползать из пыльной мглы к дороге. Автоматчики, залегшие по склону, вставали и шли в кукурузу, унося раненых. Было странным и неожиданным то, что немцы отходят. Андрей боялся поверить увиденному, он ждал, что какой-нибудь танк еще свернет в их сторону и тогда останется им лишь две или три минуты жизни.
Но танки переезжали дорогу, втягивались в коридоры раздавленной кукурузы. Опять над желтый массивом закачались башни, поплыли белопарусные ладьи... Несколько танкистов, должно быть выскочивших из подбитой машины, сидели за башнями.
Лютиков двигал плечами, и лицо его оживало, точно волна крови изнутри смывала тупое равнодушие.
- И эти бегут! - вытаращив глаза, бормотал Копылов. - Бегут, лейтенант? Чего ж мы тут? Все равно патронов нет... Давай смываться!
К роще им было не пробиться, там сплошь тарахтели немецкие автоматы. На холме же, по мысли Андрея, кто-то еще остался. В дыму, за горящими танками, щелкали выстрелы.
- Давай! - сказал он. - К артиллеристам.
Матрос прихлопнул бескозырку и хотел уже выскочить.
- Стой! Куда в тельняшке?
- Это верно. Тельняшку они за милю разглядят.
Приподняв убитого немца, он сдернул с него мундир, и на землю посыпались из карманов мелкие деньги, фотографии, зеркальце и другое нехитрое имущество солдата, одинаковое примерно у всех солдат, чем они дорожат, и никому больше не нужное после их смерти.
Кое-как накинув тесный мундир, Копылов облизнул сухие губы.
- Ну, в случае чего, не забывайте Лешку-моряка!
Не забывай, сероглазка.
Прыгнув через завал, выбрасывая в стороны ноги, где на четвереньках, где бешеным скоком, он умчался к холму, пыля флотскими клешами, и сгинул между воронками. Никто не стрелял по нему: видимо, немцы в лощине были заняты другим.
- Теперь мы, - проговорил Андрей.
Скрываясь в широких, местами еще дымящихся воронках петляя в нагромождениях размятой танковыми гусеницами земли, они добежали к позициям батареи.
Пушки были раздавлены. Среди комьев глины Андрей заметил бурые клочья, вмятый край шинели. Огонь сжирал краску на броне подбитых танков, вырывался из люков. Там, в огне, щелкали патроны, напоминая редкие выстрелы. Один танк с порванной гусеницей и распахнутыми люками не дымил. Перед ним лежал человек, присыпанный землей, без головы, видимо, и подорвавший его.
Ольга наклонилась, что-то разглядывая. В пыли валялось старомодное пенсне с треснувшим и обвязанным ниткой стеклышком.
- Значит, никого не осталось, - вздохнул Андрей
- Кто остался, давно ушел. Вон, зри, сколько их, - матрос показал рукой на лощину.
В километре за полем стояла длинная вереница немецких танков и машин. И танки, выезжавшие из кукурузы, пристраивались к ним. А несколько грузовиков съезжали в проделанные ими колеи.
Андрей догадался, почему танки вернулись: у этой колонны было иное назначение, и, потеряв здесь уже много времени, они спешили, а грузовики отправили, чтобы собрать убитых, осмотреть разбитую технику.
С другой стороны лощины медленно двигался бронетранспортер. Немецкие автоматчики вели группу пленных. Но в роще продолжался бой.
- Хоть бы одна пушка уцелела, - сказал Андрей. - Накрыть бы снарядами колонну. Ты, Копылов, имел дело с пушками?
- Что толку! Уходить пора, лейтенант. Они сюда едут. Зришь?
Андрей думал как раз о том, что уходить, пока в роще идет бой, пока там дерутся, не имеет права.
- Может, в танке есть снаряды? А?
- В танке? - оживленно переспросил матрос. - Из ихнего же танка по ним? Черт, это фокус! Нет, не успеем... Давай сматываться!
- А мы попробуем... Лютиков и вы, Ольга, уходите!
Ольга испуганно схватила его за руку. "Не надо, - как бы просила она взглядом. - Я боюсь за тебя!"
- Попробуем!
Андрей побежал к танку, но внезапно черный блеск ослепил его, он не слышал грохота, видел лишь, как приподнялась над танком башня, что-то тяжело ударило в грудь и плечо, еще раз ослепило. Он чувствовал, как падает в глубокую, тоже полную жаркого блеска яму.. Затем, точно из другого мира, слабо донеслось:
- Да не реви... Живой он... Ну-ка подымай...
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I
Когда закончилось длившееся больше месяца Киевское сражение, Гитлер, ободренный успехом и торопясь окончить войну с Россией, дал приказ о наступлении по всему фронту. Но еще шла перегруппировка войск, двигались из Германии составы с техникой и молодыми солдатами, которые должны были пополнить армии и утвердить славу немецкого оружия для будущих времен, а для себя отвоевать жизненный простор или навсегда лечь в русской земле. И на огромном, почти трехтысячекилометровом фронте установилось короткое затишье. Только на юге армии Рундштедта пытались захватить Крым и двигались к Азовскому морю.
А в генштабе нарастало беспокойство. Невзоров забыл, когда спал. По донесениям разведчиков, засланных в тылы немецких войск, становилось ясно, что главный удар придется на Москву - тут сосредоточивалось больше половины всех танковых дивизий противника.
Беспрерывно, днем и ночью, к маршалу Шапошникову поступали новые сообщения о движении эшелонев из Германии, карты с уточненными позициями армий, информация военных атташе с анализом обстановки с других странах. И Шапошников требовал, чтобы любые, даже самые незначительные изменения сразу отмечались на большой, во всю стену, карте мира. Эта карта пестрела теперь разноцветными флажками.
Затихли бои в Северной Африке. Лучшие авиацисппые эскадрильи оттуда Гитлер перебросил на Восточный фронт. Из Греции, Франции, Норвегии перебрасывались танковые части. Скрытно подтягивались к границе турецкие войска. Закончила подготовку к вторжению на Дальний Восток миллионная японская армия.