Я поймал взгляд Акико — быстрый, почти панический, словно она умоляла меня не ляпнуть лишнего. Её глаза, тёмные и напряжённые, ясно говорили: «Молчи о видео». Я понял — говорить правду, что мы собирались смотреть записи с камер, нельзя. Кобаяши и так был на взводе, а если узнает, что я лезу в расследование, то вообще взорвётся.
— Хочу разобраться кое с какими делами, — сказал я, стараясь звучать небрежно. — «Белый Тигр» — мой ресторан. Надо проверить, всё ли в порядке после… случившегося.
Кобаяши хмыкнул, явно не купившись до конца. Его губы скривились в кислой гримасе, обнажая жёлтые зубы.
— Дела, значит, — пробормотал он, затягиваясь сигаретой, которую успел прикурить. — Там убийство произошло, Мураками-сан. Не лучшее время для ваших… дел.
— Я не помешаю, — твёрдо ответил я, глядя ему в глаза. — Обещаю, детектив Кобаяши. Мои люди знают, как не путаться под ногами.
Он фыркнул, выпуская клуб дыма, но спорить не стал. Акико молчала, её лицо было непроницаемым, но я чувствовал её облегчение. Мы сели в полицейскую машину — Кобаяши за руль, Акико рядом с ним, я сзади. Дорога до «Белого Тигра» прошла в тишине, нарушаемой только его ворчанием о пробках.
Когда мы вошли в ресторан, знакомый запах моря и специй ударил в нос, но вместо привычного уюта я почувствовал холод. Зал был пуст, столики блестели в тусклом свете, а персонал — официанты, повара — перешёптывался в углу, бросая на нас тревожные взгляды. Вывеска «Белый Тигр» над входом, обычно гордая, теперь казалась тенью самой себя. Кобаяши сразу отмахнулся от меня и Акико, буркнув:
— Пойду поговорю с вашими людьми, Мураками-сан. Танака, не лезь, пока я не вернусь.
Он ушёл в сторону кухни, где уже ждал наш шеф-повар с перепуганным лицом. Мы с Акико остались одни у барной стойки. Она повернулась ко мне, и её глаза, которые ещё недавно были полны напряжения, смягчились. Она глубоко вдохнула, будто сбрасывая груз.
— Спасибо, Мураками-сан, — сказала она тихо, почти шёпотом. — За то, что… заступились. И за то, что не сказали про видео.
Я пожал плечами, но её благодарность грела где-то внутри.
— Не за что, Танака-сан, — ответил я, понизив голос. — Я просто хочу, чтобы мы разобрались в этом. Вместе.
Она кивнула, и на её губах мелькнула тень улыбки — первая, что я видел за весь вечер. Но её взгляд тут же стал серьёзным.
— Нам нужно быть осторожнее, — добавила она. — Кобаяши… он не любит, когда кто-то обходит его. А это дело — оно сложнее, чем кажется.
Я посмотрел в сторону кухни, где Кобаяши уже допрашивал повара, размахивая руками. Сложнее, чем кажется. Это я и без неё знал. Но теперь, стоя рядом с Акико, я чувствовал, что у меня есть союзник. И это было первое, что дало мне надежду за весь этот чёртов день.
Мы с Акико стояли у барной стойки «Белого Тигра», и пустота зала давила на плечи. Её голос, тихий, но чёткий, пробивался сквозь гул моих мыслей. Она смотрела куда-то мимо, в сторону столика у окна, где всё произошло, и начала рассказывать.
— Сато зашёл около полудня, — сказала она, сложив руки на груди. — С охранником. Выглядел раздражённым, но ничего необычного. Сел у окна, заказал фугу. Официантка говорит, он шутил про яд — мол, уж тут-то рыба безопасна. Через двадцать минут ему подали блюдо. А потом… — она замолчала, её губы сжались. — Он начал задыхаться. Сполз со стула. Охранник пытался помочь, но было поздно.
Я слушал, чувствуя, как внутри всё холодеет. Фугу. В моём ресторане. Я знал, что наши повара проверяют её по сто раз — это не ошибка. Кто-то сделал это нарочно. Но я не перебивал, давая ей говорить.
Акико бросила взгляд в сторону кухни, где Кобаяши допрашивал шеф-повара, размахивая руками, как дирижёр. Я воспользовался моментом — он был слишком занят, чтобы заметить. Мой охранник, Рёта, стоял у входа, высокий парень с каменным лицом, который всегда знал своё место. Я поймал его взгляд и слегка кивнул, подзывая. Он подошёл быстро, но тихо, чтобы не привлечь внимания.
— Рёта, — сказал я вполголоса, — принеси копию записей с камер. Все, что есть — зал, кухня, вход. Но кухня конечно же в приоритете. Прямо сейчас. И без шума.
Он низко поклонился, его движения были резкими, но почтительными, как будто я был не просто боссом, а кем-то большим.
— Всё сделаю, господин Мураками-сан, — ответил он, и в его голосе звучала абсолютная преданность. — Как прикажете.
Я кивнул, и он ушёл так же бесшумно, как пришёл. Я повернулся к Акико, надеясь, что она не заметила, но её глаза были прикованы ко мне. Она смотрела с лёгким удивлением, будто только что увидела меня по-новому. Я понял: она не ожидала, что люди вроде Рёты будут так меня уважать. Это был «Спрут» — моя семья, мой мир, и я знал, что они пойдут за мной в огонь. Но для неё это было открытием.