— Господин Мураками, или лучше Хиро Ямада? — сказала она, подмигнув, пока наносила тон на мои скулы. — Как прошла первая смена? Уже разоблачили всех злодеев? Ой, я вчера гримировала ведущего под пирата, и он так вжился в роль, что чуть не начал орать «Йо-хо-хо!» в прямом эфире! А вам мы сегодня добавим чуть больше усталости — знаете, такой вид, как будто вы всю ночь не спали после смены. И бородку чуть гуще, чтобы никто не приглядывался!
Я хмыкнул, глядя в зеркало, где моё лицо снова превращалось в чужое. Накладные скулы, лёгкая бородка, тени под глазами — Миюки была гением. Её болтовня действовала, как кофе, прогоняя утреннюю усталость и боль в мышцах после вчерашнего марафона в «Жемчужине».
— Ты слишком увлечена, — сказал я, но уголки губ дрогнули. — Главное, чтобы я выглядел как парень, который моет посуду, а не как пират.
— О, не волнуйтесь! — воскликнула она, добавляя штрихи к бровям. — Вы будете идеальным Хиро! Чуть моложе, чуть проще, но с шармом. Знаете, грим — это как театр: если верить в роль, все поверят. А вы, похоже, уже вжились! Расскажите, как там в «Жемчужине»? Повара орут, как в фильмах?
— Орут, — буркнул я, вспоминая хаос кухни. — И не только повара. Но я разберусь.
Миюки рассмеялась, отступая, чтобы оценить работу.
— Готово! — сказала она, хлопнув в ладоши. — Хиро Ямада, часть вторая! Взгляните!
Я повернулся к зеркалу и снова не узнал себя. Лицо было тем же, но другим — молодой парень, слегка потрёпанный, с небрежной бородкой и усталыми глазами, будто он всю ночь считал чаевые. Ни следа Кенджи Мураками, ни намёка на владельца «Спрута». Я выглядел, как человек, который растворяется в толпе, и это было именно то, что мне нужно.
— Миюки, ты волшебница, — сказал я, вставая. — Если я выберусь из этого живым, столик в «Белом Тигре» за мной.
Она просияла, её глаза загорелись.
— Держу за слово, Хиро-сан! Удачи там, и не забудьте: держите плечи опущенными, чтобы выглядеть скромнее!
Я кивнул, поправляя кепку, и вышел из гримёрки, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать. «Жемчужина» ждала, и я был готов копать глубже.
Я стоял на кухне «Жемчужины», по локти в мыльной воде, скребя бесконечные тарелки, пока кухня гудела, как улей перед боем. Повара орали, сковородки шипели, а запах жареной рыбы и соевого соуса пропитал мою дешёвую куртку. Мышцы ныли после вчерашней разгрузки, но я держал ритм, чтобы не выделяться. Хиро Ямада, новичок с кепкой на глазах, не должен привлекать внимания. Но мой разум был острым, фиксируя всё: грубость Тецуо у чёрного хода, намёки Мики об уволенном официанте, странные коробки без маркировки в подсобке. Сегодня я должен был копнуть глубже — найти Мику, проверить поставки, следить за Марком Кимуро. Убытки «Жемчужины» были не случайностью, и я собирался найти гниль, которая их вызывала.
Внезапно Рёсуке, помощник шеф-повара, ворвался на кухню, его сальные волосы прилипли ко лбу, а лицо было красным от раздражения. Он ткнул пальцем в сторону поваров, его голос перекрыл шум:
— Где Хаято? Опять слинял? Чёрт, он сегодня нужен! У нас три ВИП-заказа, а этот идиот, похоже, заболел!
Повар у плиты, коренастый парень с татуировкой на шее, пожал плечами, не отрываясь от сковородки.
— Звонил утром, сказал, температура, — буркнул он. — Не придёт.
Рёсуке выругался, вытирая пот с лица, и его взгляд упал на меня. Я замер, держа тарелку, чувствуя, как его глаза буравят меня. Он махнул рукой, будто я был последним шансом спасти ситуацию.
— Ямада! — рявкнул он. — Хватит мыть. Пойдёшь на овощи. Чистка, нарезка, всё как надо. Не облажайся, или вылетишь.
Я кивнул, скрывая вспышку азарта. Овощи? Это был мой билет ближе к сердцу кухни, где я мог наблюдать за всеми — поварами, Тецуо, даже Кимуро, если он появится. Я вытер руки о фартук и направился к рабочему столу, где уже ждали мешки с морковью, дайконом и луком. Внутри что-то щёлкнуло, как старый замок, отпирающий воспоминания. Я вдруг оказался в «Красном Фонаре», моей первой идзакае, где я, ещё пацан, чистил овощи под крики пьяных клиентов и ворчание Генерала. Тогда я научился держать нож так, чтобы он пел, а не резал пальцы. Эти будни закалили меня, и теперь, в «Жемчужине», я чувствовал себя на своей территории.
Я взял нож, проверил его остроту большим пальцем и начал. Морковь поддавалась легко, превращаясь в тонкие ровные полоски. Дайкон падал аккуратными кубиками, лук — почти прозрачными кольцами. Мои движения были быстрыми, но точными, как у хирурга, и я невольно погрузился в ритм, забывая про боль в спине и липкий пот под кепкой. Это было не просто нарезка — это был танец, где нож и овощи вели, а я следовал. Воспоминания о «Красном Фонаре» нахлынули: запах угля от гриля, смех завсегдатаев, вкус дешёвого саке, который мы пили после смены. Тогда я был никем, но кухня научила меня видеть порядок в хаосе.