Он моргнул, его губы сжались, но он не ответил. Молчание было как стена, и это только разозлило меня сильнее.
— Отвечай, — сказал я, шагнув ещё ближе. — Ты новый, но я дал тебе шанс. Юто доверяет тебе. Если ты что-то сделал, лучше скажи сейчас, потому что я всё равно узнаю.
Акира опустил взгляд, его пальцы сжались в кулаки. Я видел, как его грудь поднимается быстрее, как будто он боролся с чем-то внутри. Я ждал, чувствуя, как тишина становится тяжелее. Юто, услышав мой голос, поднял голову от стола, его нож замер над имбирём. Он смотрел на нас, но не вмешивался, его лицо было смесью усталости и любопытства.
— Акира, — повторил я, уже теряя терпение. — Я не шучу. Что ты сделал с икрой? И не ври, я видел записи.
Его глаза вдруг наполнились слезами, и я замер, не ожидая этого. Его лицо исказилось, как будто он сдерживал крик. Он задрожал, его руки поднялись к лицу, но затем опустились, и я увидел, как его пальцы метнулись к столу, схватив кухонный нож. Прежде чем я успел среагировать, он развернулся, его глаза были дикими, полными отчаяния, и с криком, который разорвал тишину кухни, бросился на Юто.
— Ради сестры! — выкрикнул он, его голос был полон боли, нож сверкнул в свете ламп, нацеленный прямо в грудь Юто.
Юто отшатнулся, его глаза расширились, но он не успел увернуться. Время замедлилось, адреналин хлынул в мои вены, и я, не думая, рванулся вперёд, закрывая Юто своим телом. Нож был в дюймах от нас, и я чувствовал, как сердце бьётся, готовое вырваться из груди.
А потом я почувствовал, как холодная сталь без труда проникает в мою плоть.
Волк продолжал сидеть перед экранами, прокручивая записи камер, его шрам на шее зудел — верный признак надвигающейся беды. Ночь после ужина для местных влиятельных гостей оставила горький привкус: провал с «Эхо моря» не был случайностью, и подозрения Кенджи, что Акира, новый повар, подменил икру, только усиливали тревогу. Камеры показывали, как Акира слишком долго возился у ящика с ингредиентами, но доказательств не хватало. Волк ждал, пока Кенджи разберётся с парнем, но внутри всё кипело от предчувствия.
Дверь с треском распахнулась, и в комнату влетел Хиро, молодой повар, его лицо было белее мела. Глаза повара, полные ужаса, метались, а слова вырывались обрывками, словно его душила паника.
— Нобору… Кенджи… убили… кровь… нож… Акира… кухня… — Хиро захлебнулся, его руки дрожали, указывая вниз, в сторону кухни.
Волк вскочил, опрокинув стул, который с грохотом ударился о пол. Сердце заколотилось, разум отказывался принимать слова Хиро. Кенджи убит? Невозможно.
Но тело уже действовало. Хиро выкрикивал что-то ещё — «Юто… там… кровь!» — но Волк не слушал, мчась вниз по лестнице, перепрыгивая ступени. Его ботинки гремели по металлу, а обрывки слов Хиро — кровь, нож, Акира — резали сознание, как осколки. Если Кенджи мёртв, Акира не доживёт до утра.
Кухня встретила его резким запахом крови и хаосом. Лампы слепили, отражаясь от стальных поверхностей, но взгляд Волка приковала лужа крови на полу, алая, растекающаяся от центрального стола. Нож лежал рядом, его лезвие блестело, испачканное красным. В центре стоял Акира, его фартук был забрызган кровью, руки дрожали, а глаза, круглые от шока, смотрели куда-то в пустоту, будто он сам не верил в происходящее. Юто, прижавшись к стене в углу, был бледен, но жив, его руки сжимали полотенце. А Кенджи… где Кенджи?
— Ты! — прорычал Волк, бросаясь к Акире. Его рука сдавила запястье повара, выбивая нож, который тот всё ещё сжимал, как в трансе. Нож звякнул, ударившись о пол. Волк крутанул Акиру руку за спину, второй рукой схватив за шею, и с силой впечатал его лицом в пол. Кости Акиры хрустнули, он вскрикнул, но Волку было наплевать. — Ты убил его⁈ Кенджи⁈ Я разорву тебя, мразь!
Акира дёрнулся, его голос, сдавленный и полный паники, едва пробивался.
— Нет… нет… я не… ради сестры… не хотел… — он захлебнулся, слёзы смешались с кровью на полу, пачкая его лицо.
Волк прижал его сильнее, кулак уже был занесён, готовый раскроить череп. Кенджи был больше, чем босс — он вытащил Волка из тьмы, дал цель, семью. Если он мёртв, Акира заплатит. Волк зарычал, пальцы сжали шею Акиры, но вдруг голос — слабый, но твёрдый — разрезал хаос.
— Постой, Волк, — сказал Кенджи. — Не убивай его. Я ещё с ним не договорил.
Волк замер, его хватка ослабла. Он повернул голову, всё ещё удерживая Акиру, и увидел Кенджи. Тот поднимался из-за стола, его рубашка была разорвана, кровь текла из глубокого пореза на плече, но он был жив. Его лицо было бледным, но глаза горели упрямством, как будто рана была пустяком. Юто рванулся к нему, прижимая полотенце к ране, его руки дрожали от страха и вины.