— Хорошо, Юто, — сказал я, голос был хриплым от усталости. — Но недолго. И я буду за дверью. Если он дёрнется, я войду.
Юто кивнул, его лицо было бледным, но решительным. Мы спустились в подсобку, где запах сырости и дезинфекции бил в нос. Акира сидел на стуле, его запястья были стянуты верёвкой, лицо — покрыто засохшей кровью и слезами. Его глаза, полные вины и страха, метнулись к Юто, когда тот вошёл. Я отослал Волка наверх, оставив нас троих, и встал у двери, готовый ворваться при малейшем намёке на угрозу.
Юто остановился перед Акирой, его руки дрожали, но он выпрямился, как будто собирал всё своё мужество.
— Почему ты не пришёл ко мне? — спросил он, голос был тихим, но полным боли. — Я учил тебя, Акира. Доверял. Показывал, как искать баланс в еде, в жизни. А ты… ты хотел меня убить. Ради сестры, да. Но почему не попросил помощи? Почему выбрал их?
Акира сглотнул, его взгляд упал на пол, как будто он не мог выдержать глаз Юто. Его голос был хриплым, слова вырывались с трудом, как камни из-под земли.
— Мика… она всё, что у меня есть, — прошептал он. — Её лёгкие… без лекарств, без кислорода она умрёт. «Курама» обещали деньги, потом забрали её. Я боялся, Юто. Кобаяси… он не человек. Ты знаешь, что он сделал с тобой. Я… я не видел другого выхода.
Юто вздрогнул, его кулаки сжались так, что костяшки побелели. Кобаяси был его кошмаром — человек, который разрушил его семью, отнял всё, что он любил, и теперь тянул свои лапы к «Жемчужине». Я видел, как Юто борется, как его дыхание становится прерывистым, но он не отступил.
— Я тоже боялся, — сказал он, голос дрожал, но набирал силу. — Кобаяси забрал у меня дом, надежду. Но я нашёл «Жемчужину». Кенджи, Наоми, Волк… они стали семьёй. Ты мог бы стать одним из нас, Акира. Почему ты выбрал его?
Акира поднял голову, его глаза блестели от слёз. Он неловко потянулся к карману, насколько позволяла верёвка, и вытащил мятое фото. Девочка, лет пятнадцати, с кислородной маской, улыбалась, несмотря на бледность. Мика. Я почувствовал укол в груди — жалость, которую не хотел признавать. Акира смотрел на фото, как на спасательный круг.
— Она верит в меня, — прошептал он. — Я не мог её подвести. Простите, Юто… я не хотел.
Юто закрыл глаза, его лицо исказилось, как будто он пытался прогнать боль. Я знал, что этот разговор не исцелит его, но он дал ему что-то — понимание, может быть, искру надежды, что Акира не потерян. Наоми вошла, её шаги были тихими, но голос — твёрдым.
— Время, — сказала она, глядя на меня. — Юто, нам нужно готовиться. «Вилка» через два дня.
Юто кивнул, бросив последний взгляд на Акиру, и вышел, его плечи были опущены, но в походке появилась твёрдость. Я закрыл дверь подсобки, оставив Акиру одного, и вернулся в кухню. Юто уже был там, склонившись над столом, тестируя «Сон под звёздами». Он пробовал мусс из юдзу, его пальцы двигались медленно, перепроверяя каждый ингредиент, как будто боялся новой подставы. Но его глаза горели — еда была его способом бороться, его балансом. Я смотрел на него и чувствовал гордость, несмотря на боль в плече.
Наоми ушла в свой кабинет, её голос доносился из-за двери — она шепталась по телефону с журналистом, договариваясь о статье против «Курама». Волк исчез в ночи, его мотоцикл взревел где-то у заднего входа. Он направлялся в порт, к своим старым контактам, чтобы вытрясти информацию о Мике.
Я пошёл проверять кухню, усиливая охрану. Хранилище было заперто, два новых охранника, которых Волк привёл утром, стояли у входа, их лица были каменными. Я осмотрел ящики с икрой и рыбой, но каждый шаг отдавался болью, и я чувствовал, как силы утекают. Я скрывал это, стиснув зубы, чтобы Юто не заметил. Кобаяси был где-то там, его тень следила за нами, но я не собирался сдаваться. «Жемчужина» была моим домом, и я защищу её, даже если придётся истечь кровью.
Потом вернулся в кабинет. Подошел к столу, взглянув на схему кухни, где мы усилили охрану. Мысли кружились: если Кобаяси следит, он может ударить раньше «Вилки». Я должен был предупредить команду, но не хотел сеять панику. Юто и так на грани, Акира — ненадёжный союзник, а Волк и Наоми заняты. Я решил подождать до утра, когда Волк вернётся с новостями о Мике. Но сообщение Кобаяси не выходило из головы. Оно было личным, как нож в спину. Он знал, что Юто — моё слабое место, что я защищу его любой ценой. Я сжал фото команды, чувствуя, как решимость затвердевает. Мы перевернём его доску.
Часы показывали третий час ночи. Я знал, что должен отдохнуть, но сон был роскошью, которую я не мог себе позволить. Я допил остывший кофе, игнорируя боль, и открыл ноутбук, чтобы проверить записи камер. Кобаяси был близко, и я не собирался дать ему застать нас врасплох. «Золотая Вилка» будет нашей победой, но эта ночь, с её тишиной и угрозой, напоминала мне, что война уже началась. Я посмотрел на фото ещё раз, на улыбки Юто и Наоми, на суровый взгляд Волка, и поклялся: мы выстоим, даже если Токио сгорит.