– А я и не говорю, что католик.
– Разве у евреев тоже бывает Рождество?
– Рождество давно уже стало для всех праздником, не имеющим никакого отношения к религии, – ответил Берковиц. – Это что-то вроде подготовки к празднованию Нового года.
– Где же в таком случае официальное поздравление от командования? – поинтересовался Динелли.
– Откуда мне знать? – пожал плечами лейтенант. – Кто-нибудь вообще-то знает, какое сегодня число?
Ответить ему не смог никто.
С того момента, как мы десантировались на Марс, время для нас перестало существовать. Оно исчезло неизвестно куда: то ли оказалось разорванным в клочья воющими, словно бешеные псы, снарядами траггов, то ли растворилось в нашем собственном тягостном ожидании очередного артобстрела. Наверное, и красноватые марсианские сумерки также не способствовали быстрой и безболезненной адаптации к новому режиму смены дня и ночи. Хотя, скорее всего, все дело было в том, что после недельного пребывания в окопах всем нам стало до такой степени омерзительно и одновременно безразлично все, что происходило вокруг, что мы подсознательно перестали обращать внимание на ход времени. В конце концов, не все ли равно, как долго ты просидишь в грязном, вонючем окопе, питаясь просроченными консервами, вызывающими не столько чувство насыщения, сколько мучительную изжогу, и запивая их абсолютно безвкусной коричневатой бурдой, которую в зависимости от того, что значилось на этикетке, мы называли то чаем, то кофе, если в конечном итоге всех нас ожидал один и тот же подарок – случайно залетевший в окоп вражеский снаряд.
Случайно, потому что конкретно в наш или в чей-то другой окоп трагги, конечно же, не целились. Они просто молотили наугад по нашей территории. А мы отвечали им тем же.
Такая война могла продолжаться до бесконечности.
Но вот из-за чего она, собственно, началась, мы, те, кто вот уже без малого два месяца сидит, зарываясь все глубже в красноватый марсианский песок, скорее всего, никогда уже не узнаем. Войну начинают президенты и стоящие за их спинами генералы. Нам же, простым рядовым, сержантам, как, впрочем, и младшим офицерам вроде командира нашего артиллерийского расчета лейтенанта Шнырина, предоставляется только право геройски погибнуть на этой войне. Если полистать газеты, которые мы давно уже не читаем, то на страницах, где речь идет о боевых действиях, можно найти списки особо отличившихся и получивших за это высокие правительственные награды солдат, а рядом – описания совершенных ими подвигов. Возможно, на Земле кто-то и принимает эти сводки за чистую монету, но мы-то отлично знаем, чего они стоят. Человека разорвало на куски снарядом траггов, когда он вылез из окопа, чтобы, спустив штаны, посидеть спокойно на корточках пару минут в стороне от всех, а в газете напишут, что он геройски погиб во время боевой операции, до конца исполнив свой воинский долг.
Тупая, бестолковая война.
Наверное, все было бы не так ужасно, если бы каждый из нас мог четко представить себе, ради чего мы сражаемся и гибнем на планете, до которой прежде никому на Земле не было дела.
На идее колонизации Марса был поставлен большой и жирный крест лет десять назад, после того как очередная попытка отыскать запасы воды завершилась неудачей. Вода на Марсе была, но не в тех количествах, какие требовались для того, чтобы колонисты могли начать полномасштабную хозяйственную деятельность. А может быть, нам просто не удалось ее найти. Какая разница. Суть в том, что Международная организация стратегического планирования, заслушав очередной доклад представителя Комитета по аэронавтике и исследованиям космического пространства, вынесла вердикт, что деньги налогоплательщиков, вкладываемые в изучение Марса, расходуются понапрасну. Все. Программе исследования и освоения планет Солнечной системы пришел конец. Предназначенные для нее средства были направлены в иное, более перспективное русло.
На Марсе продолжали работать две или три геологические экспедиции. Но все это была рутина. Мы просто обозначили свое присутствие на Марсе, а вовсе не пытались отыскать пути к потенциальным богатствам почти не исследованной планеты. С теми скудными средствами, что имелись в распоряжении организаций, занимавшихся изучением красной планеты, они не имели практически никаких шансов сделать открытие, которое смогло бы вновь привлечь к нему внимание общественности.
На Марсе работала еще и археологическая экспедиция, организованная на средства некоего богатого мецената, который надеялся отыскать под красными песками следы пребывания инопланетян и тем самым обессмертить свое имя. Насколько мне известно, результаты трехлетней работы экспедиции нельзя было назвать хотя бы обнадеживающими.