– Чего ж ты раньше молчал?! Надо просушиться, – решительно заметил командир. – Вот что… Дров мы натаскали с запасом. Я займусь розжигом костра, а ты…
– А я?
– Чтобы не прекращать движение и окончательно не замерзнуть, попробуй на всякий случай наладить связь со спасателями по аварийной радиостанции.
– Полагаешь, работающего маяка недостаточно? Могут не принять сигнал?
– Кто его знает. Рельеф здесь непростой – сигнал может теряться. Действуй. Как распалю нормальный огонь – позову греться…
Так и поступили. Определив наилучшее место для кострища, Беляев соорудил из тонких сучьев пирамидку и принялся ее подпаливать. А Леонов вынул из упаковки аварийную радиостанцию, влез на капсулу и стал расправлять антенну…
Через некоторое время метрах в семи от спускаемого аппарата весело потрескивал костер. Павел звал Алексея вниз – погреться и просушить одежду, а тот никак не мог наладить связь.
– Тайга и сложный рельеф глушат сигнал, – кричал он сверху. – Сейчас закину антенну повыше и попробую передать сигнал морзянкой. Морзяночкой – оно надежнее!..
Занимаясь сбором дров и розжигом огня, Беляев тоже успел прилично замерзнуть. Отыскав поблизости обрывок парашютного шелка, он пытался закоченевшими пальцами привязать его меж деревьев, дабы ветер не задувал слабый огонь.
– Леша, иди согрейся и займись одеждой – кому сказал? – настаивал он.
– Сейчас‑сейчас…
Устроившись на краю капсулы, Леонов поежился от ледяного ветра и отбил в эфир несколько сигналов: короткий, два длинных; длинный и короткий…
* * *
Вечером в районе дальнего военного гарнизона прошел сильный снегопад, а к ночи поднялся ветер. Добротное двухэтажное здание штаба как и прежде высилось перед небольшим плацем, а вот десяток типовых дощатых бараков основательно занесло снегом. Из выросших у черных стен сугробов торчали лишь верхние половинки окон.
Над крышей одного из бараков ветер раскачивал причудливую металлическую конструкцию – антенну местного радиолюбителя. От конструкции тянулся провод, свисавший с края крыши до форточки ближайшего окна. В окне горел тусклый желтоватый свет.
Источником света была самодельная настольная лампа, освещавшая рабочий стол радиолюбителя. Стол был завален книгами и учебниками по радиомеханике, листами с наспех записанными координатами и частотами.
Хозяин этого «творческого беспорядка» крепко спал, подложив руки под голову. Тонкие простенькие наушники немного съехали в сторону: левый остался на месте, а правый оказался на помятой щеке.
Внезапно молодой человек вздрогнул и, подняв голову, несколько секунд глядел в пустоту. Сон мгновенно отлетел.
Схватив чистый лист, он стал лихорадочно искать карандаш, попутно роняя со стола толстые книги. Отыскав, записал на листке две буквы.
– ВН… ВН… ВН… – повторил он несколько раз. – Что бы это значило?..
Вскочив и подбежав к шкафу, радиолюбитель схватил общую тетрадь, шумно полистав ее, отыскал нужную страницу с расшифровкой закодированных сигналов.
– У тебя совесть есть?! – вдруг послышался голос супруги.
Он резко обернулся. Та стояла в дверях маленькой спальни. Заспанная, с растрепанным волосами и явным раздражением на лице.
– Мне же завтра в первую смену! – зашипела она.
– Приземлились! – бросился он включать свою аппаратуру. – Орёлики‑то наши приземлились! Они «ВН» передали только что, понимаешь?!
– Чего?
– Да «ВН»! Это означает «Все нормально»!
– А у тебя с мозгами все нормально? – женщина решительно подошла к супругу и сняла с его головы наушники.
– Да подожди ты! – воспротивился он. – Сейчас самое интересное начнется – спасательная операция!
– Ничего, без тебя как‑нибудь спасут. Завтра все покажут по телевизору.
Она протянула руку к рубильнику и выключила его. Темно‑красные лампы под кожухом аппаратуры медленно погасли.
– Ой, ну что ты, ей‑богу?!
– Ой, посадят тебя за все эти прослушки! – передразнила она его, покидая комнату.
* * *
Близился вечер. Некоторые сотрудники Командного пункта отправились отдыхать, уступив свои рабочие места сменщикам. Те, кто мог и хотел продолжать работать, – пили горячий чай и перекусывали бутербродами, которые разносила на подносе все та же девушка в аккуратном белом фартуке.
– Сергей Павлович, Кремль ждет от нас официальное заявление, – настаивал Каманин, прохаживаясь рядом с поникшим Королевым. – Мы должны сделать его завтра в десять утра.