– А я подумал, что у меня галлюцинации! – тряс он знакомого спасателя, с которым не раз общался на Байконуре. – Как так получилось – ты провожал нас в полет и оказался здесь?! Ты что, раньше нас сюда прилетел?!
Леонов в это время занимался костром. Услышал возбужденные голоса, прибежал и тоже принялся радостно тискать спасателя.
Ответив на все животрепещущие вопросы космонавтов, спасатель Беляев попросил у них воды – пока добирался до места, потерял много влаги.
Те дали небольшой бачок с пресной водой; присосавшись к его кранику, он выпил почти всю. Космонавты были уставшими, измученными, но находили силы шутить.
– Вот видишь, нам есть нечего, а ты и последнюю воду отнял, – смеялся Алексей.
Отдышавшись, спасатель Беляев достал рацию и доложил руководству:
– Прибыл на место приземления. Все в порядке. Принимаем меры к эвакуации. В первую очередь экипажу необходима теплая одежда, спальные мешки, палатка, питание.
Опытный спасатель понимал, что моментально эвакуировать экипаж «Восхода‑2» не получится. Возможно, придется провести в глухой тайге еще одну ночь.
Вскоре прилетел вертолет и сбросил рядом с местом приземления восемь небольших контейнеров. Правда, в глубоком снегу из восьми получилось отыскать всего два. Но на этот раз подфартило – в них оказались одежда, спальные мешки и палатки.
Первым делом Беляев с Леоновым переоделись в меховые летные комбинезоны. После неудобных и холодных скафандров эта одежда показалась им превосходной. Потом совместными усилиями стали готовить место отдыха.
Оба космонавта испытывали голод – продуктов у них совсем не осталось, а воду приходилось добывали из снега, разогревая его на костре в алюминиевом контейнере от НАЗа.
Вторым заходом с вертолета сбросили еще несколько мешков, в которых оказались долгожданные вода и продукты: макароны, сухари, шоколад…
Ближе к вечеру до места нештатной посадки спускаемого аппарата добралась группа спасателей из ВВС. Вместе с ней прибыл доктор Туманов. Народу возле корабля прибавилось, стало веселее.
Развели еще один костер. У врача были с собой кубики мясного бульона; он размешал их в кипятке и угостил космонавтов. Надо было видеть, с каким удовольствием Беляев и Леонов пили этот горячий бульон…
Затем Туманов осмотрел их, послушал.
Леонов и тут не растерялся, спросив:
– Доктор, а нельзя ли нам в честь удачного окончания полета по‑настоящему согреться?
– В порядке исключения можно, – с улыбкой достал тот фляжку со спиртом.
Налив понемногу в кружки, те выпили и действительно согрелись. Впервые за последние двое суток.
– А теперь спать, – приказал Туманов.
– Погодите, я должен вас отблагодарить, – схватил Алексей фляжку.
За пару минут кончиком ножа он нацарапал на ее зеленом боку пейзаж места приземления: круглый спускаемый аппарат посреди высоких сосен; ниже в ровную строчку вывел слова благодарности и пожелания долгих лет.
* * *
А неподалеку от временного пристанища космонавтов до самой ночи кипела работа.
На площадке в пяти километрах уже находилось несколько вертолетов и был организован оперативный штаб по эвакуации Беляева и Леонова. Помимо летчиков, техников и спасателей, здесь собралось все руководство Пермской области, включая первого секретаря обкома КПСС.
Наибольшую полезную активность проявлял председатель исполкома Пермского областного совета депутатов Борис Всеволодович Коноплев, занимавшийся организацией питания и пункта обогрева. Кто‑то из авиаторов посетовал на то, что в скудном рационе в основном преобладает копченая колбаса.
– Жители нашей области месяцами не видят ее на прилавках магазинов! – отрезал он. – А вы тут зажрались! Ресторанное меню им подавай…
Из окрестных леспромхозов «вертушками» в тайгу доставляли лесорубов с бензопилами; те расширяли две площадки – большую и малую, находящуюся ближе к спускаемому аппарату.
Все работали в авральном режиме, но руководство штаба по спасению космонавтов понимало, что в этот день эвакуировать Беляева и Леонова не получится – просто не хватит светлого времени. Поэтому решено было позаботиться об их безопасности, так как в тайге водились опасные хищники: рыси и медведи. Так, на краю большой площадки кто‑то из лесорубов обнаружил свежие медвежьи следы, размер которых в полтора раза превосходил отпечаток ступни взрослого человека. Потревоженный голодный зверь представлял большую опасность.