И да, всё так же крутятся в голове слова Уджина, что он всё равно всегда рядом и присматривает за ним. Наверное, это должно пугать, но Хёнджина успокаивает.
Он верит Уджину.
Но в то же время Хёнджин вновь запирается у себя, не в силах сдержать напрашивающихся слёз. Дрожащими руками он всё так же листает кучи фотографий Уджина, зажимая рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. Всё же Хёнджин всегда был сентиментальным и эмоциональным.
Только дьявольскими усилиями Сынмин и Феликс вытягивают друга вновь погулять, от непрекращающихся самотерзаний и рыданий. Но даже так Хёнджин ходит с ничего не выражающим лицом и всё время молчит, лишь на вопросы отвечает. Они бесцельно шатаются по центру, следуя за Хваном, который, не думая, ходит взад-вперёд, пока его ноги не доходят до того самого Мака. В раз сотый оказываются там, потому что Хёнджин иначе и не может. И каждый раз одни и те же эмоции, которые перебороть он не может. И не хочет, наверное. Чувства. Кулаки сжимаются и разжимаются, выдавая нервное напряжение. Не удержавшись, Хёнджин просит его оставить одного и забегает вовнутрь, зажмурившись, интуитивно расталкивая людей, старается не сбить их и всё же врезается в кого-то.
Перед приоткрытыми глазами всё плывёт, сказывается ночи без сна, и поэтому Хёнджин зажмуривается, хватаясь за голову. Его чуть качает и равновесие теряется. Сейчас упадёт. Но вдруг его быстро хватают за плечи, помогая устоять, и Хёнджин приходит в себя. Однако его не отпускают.
Открыв глаза, он отшатывается, но руки не дают ему слишком отойти. Пару раз моргнув, Хёнджин замирает, словно током поражённый. Нет… не может быть… такого не может быть. Так ведь?.. Не может же…
Он видит Ким Уджина. Уставшего, помятого, давно нормально не спавшего, но Ким Уджина со своей слабой улыбкой и взволнованным блеском глаз. Того самого, что однажды тут подошёл к нему и отдал кофе, заказанное Чанбином. Того самого, что целовал на улице и прижимал к себе. Того самого, что фильмы смотрел с ним и улыбался так, что всё внутри переворачивалось.
— Ты всё такой же неуклюжий, малыш, — голос Уджина надламывается, а руки дрожат. Но не отпускают плечи Хвана.
Хёнджин не может поверить в происходящее. Смотрит долго, открывая и закрывая рот, не знает что сказать. Вместо лишних слов хватает за руку и тащит к выходу, пока Уджин и не думает сопротивляться, а после и за угол здания, резко толкая в стену и с гневом на него смотря. Ещё немного и ударит. Уджин это понимает, но останавливать не станет.
В полной тишине они стоят около минуты. Уджин стойко терпит полный боли взгляд младшего, сам еле держа себя в руках.
— Почему ты не отвечал?! Почему ушёл?! — Хёнджин кричит, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Ещё немного и разрыдается.
— Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности, чтобы тебе было плохо, — Уджин губы кусает, но смотрит уверенно, в глаза.
И эта фраза звучала бы мыльно-фальшиво от любого человека в мире, не дорама ведь, даже не кино, но у Уджина выходит её говорить настолько искренне и честно, что сомнений нет в том, что это его настоящие мысли и чувства.
— Ты не подумал, что мне больно может быть только разве что если тебя рядом нет? — шепчет Хван, чтобы голос не дрожал так сильно.
Уджин кивает, признавая неожиданно такой вариант. И выглядит настолько виновато и разбито, что злости нет. Чувство у Хёнджина, будто этих месяцев разлуки — тоже. А ещё Уджин растрёпанный весь, с синяками под глазами, похудевший заметно, с болезненным видом и бледной кожей, как отдельный параметр.
— Выглядишь плохо, — подмечает зачем-то своим болтливым языком и сразу осекается. Скорее от обиды вышло.
Уджин не пробует отрицать слов, наоборот улыбается.
— А ты, как всегда, невероятно красиво.
Щёки Хёнджина горят. Слова такие искренние, но как? Хёнджин выглядит ровно настолько же плохо, как и Уджин. То есть смотреть больно. Но никто из них взгляда от второго отвести не может.
— Врёшь же, — смеётся смущённо Хёнджин, всё так же сжимая пальцы Уджина в своих. — Выгляжу кошмарно.
— Для меня ты всегда красивый, — нежно отвечает Уджин, смотря с такой… любовью, что у Хвана сердце ноет от собственных чувств.
— Ну вот же, — Хёнджин совсем краснеет, непроизвольно улыбаясь, как идиот. — Теперь я на твоём фоне выгляжу так, будто ты мне нравишься не любым.
Уджин мягко смеётся. Совсем тепло и по-родному что ли. И сердце сжимается от этого сильно.
— Нет, не выглядишь. Я знаю, что мои чувства взаимны.
Пару секунд стоит тишина.
— И что будет дальше? — тихо спрашивает Хёнджин, чувствуя, как большим пальцем Уджин гладит его ладонь.
Хёнджина сейчас преследует ощущение нереальности происходящих событий. Это чувство, будто ты стоишь не на земле, а на пару сантиметров выше, паришь. И голова кружится. И всё внутри возбуждённо бурлит, покалывает изнутри кожи. Не верится, но это реально. Как лучший сон, исполнение которого Хёнджин ждал, и наконец он исполняется. И все чувства одновременно с ним и на периферии сознания, осязания. Ещё немного и купол рухнет, тогда они вырвутся совсем. Это будет радость, любовь, боль, страх, надежда, неуверенность, желание. Но не сейчас.
— Я не знаю, честно не знаю, — так же тихо отвечает Уджин, сокращая расстояние между ними. — Но я что-нибудь придумаю, хорошо? Я больше так не могу. Ты мне тоже нужен. Я и сам так умру, если это продолжится.
Эмоции на лице Хёнджина меняются на смесь неуверенности с желанием и, сделав шаг вперёд, Хван неуверенно целует Уджина. Буквально чуть ли не со стуком тычется в губы, дыша тяжело почему-то. Уджин, поняв, что происходит, аккуратно кладёт руки на бока младшему, но уже через пару секунд они оказываются за спиной того и обнимают крепко, прижимая к самому Киму. Он целует голодно, отчаянно и с нежностью сразу. Так, как давно хотелось.
Уджин носом о чужой нос трётся нежно и губы целует, чувствуя приятную дрожь в теле Хёнджина и своём теле. Это всё так им необходимо.
— Ты приходил сюда недели две. И почти каждый раз плакал в туалете, — констатирует факт Уджин, говоря громким шёпотом и судорожно сжимая Хвана в объятиях. — Почему?
— Я не знаю, — Хёнджин судорожно губы облизывает. — Это место для меня ассоциируется с тобой.
Уджин кивает, признавая, что понимает. Оба знают теперь, что и он сюда постоянно приходил.
— Я так рад, что ты не попытался ничего с собой сделать, чтобы привлечь моё внимание, — признаётся Ким и его голос дрожит. Рукой он убирает чёлку с глаз Хёнджина, чтобы заглянуть в них. — Я бы никогда себе не простил этого.
— Знаю, — еле слышно отвечает Хёнджин, слабо улыбаясь. — Тогда бы ты ещё больше загнался, что это всё из-за тебя, вот чем это оборачивается. Мол, ещё чуть таблеток не нажрался от тебя или что-то такое, — кривляет Уджина Хван с грустью в голосе. — И тогда даже если бы ты остался, то не простил себя.
— Да, — Уджин лбом прислоняется ко лбу Хёнджина. — Даже за саму мысль, что ты мог сделать что-то с собой из-за меня, я не могу перестать чувствовать вину. Если бы не я, то твоя жизнь была бы спокойнее.
— Это было бы ужасно, — шепчет Хван, сглатывая. — Не смей о таком говор…
— Но раз мне так повезло иметь тебя и всё так сложилось, — перебивает его Уджин. — То отступать всё же поздно, ведь так?
У Хёнджина слезы по щекам текут, Уджин и сам еле держится. В плечо Хвана утыкается, вдыхая его запах всей грудью, в объятиях сжимает. Хёнджина трясёт сильно, теперь уже от слёз. Реальность происходящего доходит постепенно, от чего становится страшно. Он судорожно цепляется пальцами за плечи Уджина и сжимается.
— Не уходи больше.