Анжелин оскорблено вздернула острый подбородок: обозначились высокие скулы лица, зато заблестевшие слезами глаза строптивица попыталась спрятать.
- Я прошу у вас прощения за свою дерзость.
Карел хорошо представлял, какое негодование сейчас кипит в груди этой очаровательной девушки, но каким-то же образом нужно принудить её быть более осторожной.
- Это всё? - тихо спросила Анжелин. - Я могу идти?
- Нет. Вы не показалось мне до конца раскаявшейся. За это я вас всё-таки оштрафую.
- Штраф, - прошептала девушка, - но у меня нет денег.
Янтарные глаза с такой беспомощной растерянностью взглянули на него, что у Карела потеплело на сердце. Строгости ему хватило ненадолго.
- А я и не потребую с вас денег: достаточно просто со мной поужинать.
По комнате пронесся вздох облегчения, но всё же Анжелин замялась, смущенно затеребив платок на груди.
- Скоро стемнеет, а мне ещё добираться до дома.
- А я думал, что девушку, способную кинуться с ножом на нежеланного кавалера, не испугаешь темнотой.
Анжелин нахмурилась.
- Одинокая девушка должна уметь защитить свою честь. Особенно от таких ухажеров, как де Тисе. Пусть тискает несчастных служанок в родном замке, я же всегда сумею за себя постоять.
- Почему же вы одиноки? - не понял Карел, наблюдая, как в комнату входит груженный подносом Батистен. - А как же брат?
- Он священник, и хочет со всеми жить в мире.
Ему почудилось или в её голосе прозвучало презрение?
«Интересная малышка. Но надо её накормить: эта худоба может быть не только подростковой, но ещё и от постоянного недоедания. С Эньенов станется самим голодать, чтобы иметь возможность кормить ленивых голодранцев».
- Ешьте и никуда не торопитесь. Я лично провожу вас до дома.
В широко раскрытых глазах Анжелин заплескалась такая смесь из недоверия, радости, надежды и ожидания чуда, что губы Карела растянулись в улыбке.
- Но как же потом вернетесь домой? Ведь вы не знаете леса, - заволновалась девушка.
Карел рассмеялся.
- Я никогда не заблужусь, потому что вырос в лесу более дремучем и огромном, чем этот. Среди деревьев мне дышится гораздо легче, чем в замках. Но я провожу вас не бесплатно, - он подвел девушку к столу и, усадив на место, тихо добавил. - Цена будет непомерно высокой - ваш поцелуй.
Анжелин быстро опустила покрасневшее ошеломленное лицо. Неухоженные руки нервно затеребили скатерть.
- А без этого нельзя? – тихо осведомилась она.
- Это вполне куртуазная форма выражения благодарности. Если вас что-то смущает, тогда подарите перчатку или розу.
- У меня нет ни перчаток, ни роз.
- Ну, тогда не остается ничего другого. Неужели вы ни разу не целовались?
- Нет, - покачала девушка головой. – Да и с кем мне целоваться? С Антуаном, что ли?
Она рассердилась, и это дало ей силы преодолеть смятение и приняться за еду. Девушка ела неторопливо и аккуратно, но всё-таки было заметно, что Анжелин голодна. Карел тоже что-то жевал за компанию, чтобы не смущать бедняжку. Ему хотелось немного поддразнить её, но мужчина помалкивал: пусть спокойно поест, ещё будет время для куртуазной пикировки, когда он повезет её домой.
Граф предвещал немало приятных минут наедине с девушкой, но все его намерения оказались под угрозой, когда он приказал Батистену оседлать коня. Верный слуга не просто заартачился, он рухнул перед ним на колени.
- Ваше светлость, что будет со всеми нами, если вас убьют?
- Пресвятая Дева, почему меня должны убить?
- Люди в деревне озлобленны до крайности действиями властей. Вы не успеете выехать за ворота, как об этом узнают, и только Господь ведает, какие сюрпризы вас будут ждать на обратном пути.
- Я обещал девушке проводить её до дома, и провожу, - отрезал разозленный граф.
Но Батистен и не подумал сдаваться.
- Только в сопровождении верных слуг.
Ну что тут можно возразить? Посадив перед собой Анжелин, раздосадованный дю Валль выехал из замка в сопровождении пяти рыцарей.
Они выехали на закате, когда лес уже окутал сумрак. Отдельные выкрики птиц изредка прорезали наплывающую на окружающий мир сонную тишину. Какое-то время притихшая Анжелин, видимо, боролась со смущением, вызванным столь тесным соседством с мужчиной, но через некоторое время негодница всё-таки пришла в себя.
- Ну что же, вы так и не осмелились в одиночку высунуть нос за ворота замка? Если бы я не боялась штрафа или проявлений ещё какого-нибудь самодурства, то сказала бы, что вы трусите.