Рядом с ними громко хрустнула ветка. Приглушенно взвизгнув, испуганная Анжелин изо всех сил рванулась из его рук. Карел не стал её удерживать: для первого раза они и так слишком далеко зашли.
«Ну уж эту девочку я не упущу» - пообещал он себе, с трудом восстанавливая дыхание.
Между тем, Анжелин приводила своё платье в порядок, но её пальцы настолько сильно дрожали, что не могли справиться со шнуровкой сюркота. Карел пришел ей на помощь.
- Так вы выйдите завтра ко мне на свидание?
- Неужели вам понравилось со мной целоваться?
Карел с интересом покосился на девушку. Сильна малышка: еле стоит на ногах и от волнения дышит через раз, но всё же находит в себе силы насмешничать.
- А разве в этом могут быть какие-то сомнения?
Анжелин подошла к калитке.
- А когда вы появитесь? Я должна вас встретить, иначе собаки разлаются, и выйдет брат. Его часто будят ночью для последнего причастия или исповеди, а то и просто приглашают к больному. Он сведущ в медицине и никому не отказывает. Вряд ли Оноре понравится наше свидание.
Надо думать.
- Думаю, часа через два после заката. Вечером подморозит и, несмотря на грязь, я относительно быстро дойду до вашего дома.
Анжелин изумленно посмотрела на него.
- Пешком?
- Да. Вывести из замка незаметно лошадь невозможно. Я спущусь со стены по веревочной лестнице.
- Но ведь там высоко?
Карел рассмеялся.
- Дорогая, я воин, а не придворный шаркун, который умеет только кланяться да говорить комплименты дамам. Вскоре сама убедишься: всё моё тело в шрамах, полученных в сражениях.
Анжелин ахнула от стыда и быстро захлопнула за собой калитку ограды, но улыбающийся Карел знал, что они ещё не попрощались. Так оно и оказалось, немного отбежав по дорожке к дому, девушка остановилась:
- Я буду вас ждать.
Вот теперь можно было возвращаться к дожидающимся его людям.
С утра дю Валлю вновь пришлось ехать в одну из деревень - присутствовать на мессе и на собрании общины. Всё это было скучно, мерзко и тоскливо, но когда графу сказали, что необходим арест ещё пятерых человек, он решительно воспротивился.
- Я не сомневаюсь, что они вели себя неосторожно. Но кто без греха? Мои люди, полюбовавшись, как одни их односельчане болтаются в петле, а другие томятся на допросе в инквизиции, уже давно сделали нужные выводы, и далее обострять ситуацию я считаю нецелесообразным. Мало того, опасным и ведущим только к обострению ситуации. Так и до бунта не далеко.
Напрасно викарий горячился, доказывая необходимость ужесточения мер, дю Валль оставался непреклонным.
- Это тот самый случай, когда излишний нажим может вызвать такое противодействие, что от моих владений останется только выжженная земля. Думаю, теперь нужно изменить меры воздействия: пусть на помощь местным кюре прибудут святые отцы, обладающие особым даром красноречия и убеждения. Возможно, этого окажется вполне достаточно. А вот если уговоры не дадут никаких результатов, тогда…
Де Фонтеньяку и его помощникам оставалось лишь зло скрипнуть зубами, но они не смирились. И в тот момент, когда Карел готовился покинуть замок, в отведенных викарию покоях шёл совет, каким образом вынудить его изменить решение.
Между тем, выдержав ритуал отхода ко сну, дю Валль едва дождался, когда удалится Батистен. За прошедшие десять лет он практически разучился самостоятельно одеваться, но затеянная авантюра весело будоражила кровь.
С вечера он прихватил из оружейной комнаты веревочную лестницу, приготовил необходимую одежду, продумал, каким именно образом покинуть Валль и как вернуться. Затянул волосы чёрным платком, чтобы при спуске со стены не потерять шляпу и не привлечь внимания стражников светлым пятном волос.
Предстоящая вылазка представлялась графу забавным приключением. Неужели он ещё способен ради нескольких поцелуев симпатичной девчонки идти на смертельный риск, тайком покидая замок? Значит, его кровь ещё горяча, и он достаточно молод.
Поневоле вспомнилось, как почти двадцать лет назад, когда отец отправил их с Тадеушем на учебу в пражский университет, юный Збирайда впервые влюбился в дочь булочника - пухленькую хохотушку с миленькими глазками. Карел пробирался к чердачному окну её дома, крадучись по крутым черепичным крышам, с риском сорваться и свернуть себе шею. Распахнувшая окошко девица, кокетничая, сопротивлялась, но под утро всё равно уступила. Дю Валль хорошо запомнил, какое раздражение испытал, когда понял, что по этой дорожке уже ходили до него. Тогда чего же она морочила ему голову до самого рассвета?