- Тебе нравится целоваться, милая?
- Да, - её глаза счастливо мерцали в непосредственной близости, и было необыкновенно хорошо сидеть рядом, то и дело соприкасаясь носами.
- Я рад.
Почему-то Анжелин принялась оправдываться.
- Это потому что от вас приятно пахнет и вообще вы такой… замечательный. Вот когда попробовал ко мне прикоснуться Антуан, я его сразу же оттолкнула. Губы мокрые, слюнявые… б-р-р! От отвращения меня едва не вырвало.
Гм… А причем тут Антуан? Почему имя будущего зятька всплыло во время свидания, да ещё когда они держат друг друга в объятиях?
- А за что ты полоснула его ножом?
- Этот нахал попытался ущипнуть меня за грудь!
- Вот так? - Карел не торопясь ослабил шнуровку на её сюркоте, и проник рукой под рубашку.
Сомкнув глаза, Анжелин тяжело задышала, когда его пальцы сжали твердую нежную округлость. А когда, сдвинув мешающие тряпки, он провёл языком по сморщившемуся от холода соску, Анжелин сначала пораженно задохнулась, а потом, протяжно застонав, выгнулась дугой. Но это было ещё не всё: продолжая ласкать грудь, он задрал подол юбки и, ласково поглаживая ноги, добрался до бедер. Только что расслабленно стонущая девушка испуганно сжалась и отпрянула.
- Анжелин, - прошептал он ей на ухо, - я не сделаю ничего плохого.
- Но… - залепетала она, бурно дыша, - пожалуйста, не надо….
Карел тут же разжал объятия, и даже поправил подол юбки. Девушка растерянно наблюдала за его неторопливыми движениями.
- Вы сердитесь?- жалобно прошептала она, вновь прильнув к нему.
- Нет, - Карел придал голосу холодности, - но если тебе не нравится, что я делаю, нужно остановиться.
Анжелин заметно расстроилась.
- Нет, мне всё нравится, просто….
- Просто?
- Это очень нехорошо… греховно.
- Ну что же, дело за малым: перестанем грешить.
Дю Валль сделал вид, что хочет встать, и глупышка испугалась. Судорожно обхватив за шею руками, Анжелин прижалась к его губам поцелуем, и тогда Карел взялся за неё уже всерьез. Он не рассчитывал овладеть девушкой в эту же ночь, но целовал её до тех пор, пока Анжелин полностью не перестала соображать, что происходит, и уже беспрепятственно позволила его руке хозяйничать под юбкой. Карел, закусив губу от снедающего его самого желания, смотрел на её искаженное первой страстью запрокинутое лицо.
Но он умел держать себя в руках, а главное хорошо знал, что любое удовольствие можно испортить глупой поспешностью.
Анжелин не скоро смогла отдышаться и прийти в себя. В смятении уткнулась она пылающим лицом ему в грудь.
- Тебе понравилось?
- Да… только мне как-то не по себе.
Карел взял её руку и приложил к гульфику.
- Может вот поэтому?
Она испуганно ойкнула и отдернула ладонь.
- Ты знаешь, что это значит?
Анжелин притихла, опасливо пряча глаза. Карел поежился: холод пробирал его до костей. Пришло время заканчивать свидание, но он терпеливо ждал. Девушку в такой момент нельзя торопить: ведь на кону вся её жизнь.
- Разве вы любите меня? – в голосе Анжелин отчетливо прозвучала паника.
- А ты позволила бы себе свидание с мужчиной, которого не любишь?
- Нет… но вы женаты.
- Ты права, - он резко встал, практически сбросив её с колен, - тогда нам больше незачем встречаться.
- О, нет! - Анжелин бросилась к нему, испуганно прильнув всем телом, - Всё будет так, как вы хотите!
Карел улыбнулся и нежно её поцеловал.
- Я приду послезавтра. Жди.
С этими словами он ушёл. Граф знал, что полностью запутавшаяся девушка смотрит ему вслед, но не оглянулся. Два дня ей на то, чтобы дозреть, а он как раз отоспится, чтобы быть в хорошей форме. Эта девочка стоила и терпения, и усилий.
Обратно граф вернулся быстро: вперед гнали и холод, и опасение, что его хватятся, и чувство усталости. «Теряю форму, - укорил себя дю Валль, уже преодолев подъем по стене. - Раньше такая нагрузка для меня была сущей ерундой. Карабкался как кошка по стенам, прыгал по крышам да ещё часами ублажал девушек и ничего, а тут всего-то ночная прогулка по лесу».
В первый раз за время пребывания в Валле Карел с наслаждением вытянулся на постели и тут же погрузился в сон. И графу показалось, что он едва сомкнул глаза, как его уже принялся будить камердинер.
- В чем дело, Батистен, - возмутился Карел, с трудом приподняв голову от подушки, - какого черта: ещё совсем рано!
Но слуга уже распахивал полог, впуская в полусумрак алькова солнечный свет.