— Скорее милые девушки, которые прикидываются служанками, Ваше Святейшество, — не мог не съехидничать Мигель. — Это одно из лучших целительных средств после тяжёлых для воина испытаний.
— Пусть будет так, девушки и стены нашей твердыни, — даже не попытался спорить «отец», мимоходом наблюдая за тем, как я и Бьянка устраиваемся, понимая, что разговор не на пару минут, а на куда более серьёзный промежуток времени. — Прежде чем пригласить сюда нашу гостью, хочу сказать о нашем положении. Оно лучше, чем я опасался, но хуже, чем могло бы быть, не окажись Альфонсо Трастамара даже не трусом, а глупцом.
— Все мы понимаем это, отец. Равно как и то, что для использования всего королевства Неаполь как большой и надёжной клетки нам понадобится помощь. Не только и не столько тысячами умелых солдат, но и флотом, способным противостоять французскому. Он, увы и ах, у Рима отсутствует, а создать его — дело отнюдь не одного года.
— Неаполь, — вымолвил молчащий до сего момента Мигель. — У них много неплохих кораблей. Пусть Его Высокопреосвященство кардинал Франциско Борджиа попробует намекнуть части капитанов, что Борджиа охотно примут тех, кто не хочет видеть своим королём Карла VIII. Золото тоже может в этом помочь, казна ещё не опустела.
Родриго Борджиа благожелательно покивал, тем самым показывая своё полное одобрение поступившему предложению.
— Деньги будут.
— Мигель хорошо сделал, что вспомнил про тех неаполитанцев, которые не захотят признать Карла Французского своим королём, — согласился я. — А вот насчёт флота… Он силён у Венеции и у Кастилии с Арагоном. Я о тех государствах, которые могут оказать поддержку против Франции, и в то же время хоть сколько-нибудь нормально настроены к нам, Борджиа. Мой троюродный брат уже отправился к королеве Изабелле, нам есть что ей предложить. А вот венецианцы для меня пока не совсем понятны. То есть не они сами, а чем их сейчас можно соблазнить.
— Думаю, тут я смогу помочь своему сыну. Но сперва ответь, уверен ли ты в том, что наши войска при поддержке союзников смогут разбить французскую армию, не выпустить её из Неаполя?.
— Да, вполне. Если мы заставим выступить на своей стороне ещё кого-нибудь. Венеция, Испания… Тогда я действительно ручаюсь за итог сражений. К сожалению, одной лишь Флоренции, нам союзной, будет маловато, особенно учитывая планы Карла VIII относительно наших недругов среди собственных же вассалов. При таком печальном варианте мы сможем доставить французам большие неприятности, как следует пощиплем их, но они прорвутся и с немалыми силами. Хотелось бы избежать затяжной войны, решив всё поскорее. Отсюда и желание возмутить Бретань, Гиень, Прованс наконец.
— Мы договоримся с Венецией, Чезаре. Мне, как викарию Христа, есть что предложить их республике. То, чего они хотят и получение чего мы им облегчим. К тому же дожу и венецианской знати очень не понравится появление французов рядом с теми местами, которые они считают своими.
Понимаю, чего уж тут. Сплит, Зара и иные крепости на побережье, соседствующие с владениями турок. Острова Крит, Кипр и множество куда более мелких, опять же находящихся под контролем республики, стоящих как кость в горле у османских султанов. У венецианцев и так хватает проблем, а если уж поблизости появился Карл Французский, аппетиты которого несоизмеримы с возможностями пищеварения, то проблем у Венеции сильно прибавится. На этом действительно можно будет сыграть. Но при чём тут положение «отца»? Пока не пойму, хотя чувствую, что ответ лежит на поверхности. Ладно, сейчас не к спеху. В отличие от гостя, которого не стоит заставлять ждать слишком долго. Об этом я и напомнил собравшимся.
— Кажется, кое-кому пора появиться здесь.
— И точно, пора, — согласился понтифик. — Опасная гостья, я до сих пор не до конца верю, что у тебя получится её использовать.
— Использовать только в наших целях точно не выйдет. Зато сделать союзником внутри создаваемого государства — это совсем другое. Дать ей больше, и так, чтобы не на время, а внушить чувство уверенности в будущем. Она это ценит из-за случившегося ранее.
Понтифику оставалось лишь позвонить в колокольчик, до этого момента находившийся на столике, после чего приказать появившемуся в дверях охраннику-каталонцу пригласить ожидающую гостью. Чуть больше минуты и… вот она, Тигрица из Форли, графиня Катарина Сфорца собственной персоной, прекрасная и опасная. Хищная улыбка, делающая её лицо ещё более прекрасным, изысканный наряд, некоторое, но не чрезмерное количество украшений. И этикет, выверенный до мелочей. А как ещё можно выразиться, если она учла даже предпочтения каждого из собравшихся. Какие именно? Хотя бы не подчёркивать излишне женскую природу Бьянки и обратиться ко мне как к великому магистру Ордена, а не как к кардиналу. Умна, находчива, способна быстро оценивать окружающую обстановку и использовать оную в своих целях. Прелесть а не женщина. Эх, была бы не замужем и без детей, тогда я мог бы и на разницу в возрасте внимания не обратить. Увы… расклад не в мою пользу.