Для мецского клира история города – это история кафедры, а стержнем, своеобразным становым хребтом, вокруг которого формировалась историческая память, стал список предстоятелей. Метрическая версия последнего появилась при Ангильраме не раньше 774 г.[17] и включала 37 имен[18]. Остается только догадываться, насколько исчерпывающим был этот список, кем и на основании каких сведений он был составлен[19]. Но главная его цель, очевидно, заключалась в том, чтобы заявить о непрерывной истории кафедры от апостольских времен до эпохи Каролингов.
Когда появилась прозаическая версия, точно не известно, вполне возможно, она родилась уже при Дрогоне (823–855 гг.). Список имен в них полностью идентичен до Ангильрама (затем продолжен ок. 855 г. до Дрогона и ок. 917 г. до Руотперта), однако нарратив серьезно разнится. Составитель метрической версии сосредоточился, собственно, на каталогизации. Он пронумеровал всех епископов, попутно занимаясь объяснением этимологии отдельных имен, благо иные в этом отношении были довольно красноречивы (Целестий, Феликс, Пациенс, Виктор и др.), и связывая те или иные достоинства предстоятелей непосредственно с их именами[20]. В прозаической версии мы не найдем нумеризации, равным образом опущены все этимологические комментарии, зато каждое имя теперь сопровождалось указанием даты смерти его носителя или, согласно христианской традиции, подлинного «дня рождения» (dies natalis)[21]. По сути, перед нами мартиролог.
При всем формальном сходстве содержания обеих версий они воплощают собой два принципиально разных отношения ко времени. Прозаический список был ориентирован на циклическую темпоральность. Как и положено мартирологу, он имел меморативную природу, поскольку создавался явно для регулярного поминовения (и собственно систематического укрепления исторической памяти), а функционировал в рамках литургического цикла. На это помимо прочего указывает и тот факт, что он сохранился в Сакраментарии, т. е. сборнике текстов, предназначенном для совершения литургии.
В основе метрического списка, напротив, лежала линейная темпоральность, и это, безусловно, не было случайностью. Текст появился в эпоху бурного расцвета каролингской анналистики, очень специфической формы нарратива, глубоко эсхатологического по своей природе, основной задачей которого была ориентация на линейной хронологической шкале с опорой на особо памятные события, поиск собственного места во времени, стремительно мчавшемся к своему концу[22]. Метрический список, как кажется, имел ту же природу и представлял собой попытку осмыслить историю кафедры в эсхатологической перспективе[23]. На протяжении столетий кафедрой руководили исключительно достойные пастыри, а иные и вовсе стали святыми. Благодаря этому в Меце накапливалась благодать, что делало данное место при всех прочих равных более предпочтительным в контексте будущего спасения.
С другой стороны, линейное время обладало удивительной пластичностью, могло растягиваться или сжиматься – в зависимости от актуальных потребностей. Как именно это происходило, хорошо видно на примере «Деяний мецских епископов». В основу своего сочинения Павел Диакон положил метрическую версию списка предстоятелей (другой он не знал) и там, где это было возможно, существенно дополнил его исторической фактурой, почерпнутой из разных источников (устной традиции, письменных текстов, данных археологии и семейных рассказов)[24]. Через описание деяний епископов[25] автор показал историю Меца как особого сакрального пространства, формирование которого восходило непосредственно к апостольским временам. Св. Климент, основатель кафедры, жил, предположительно, на рубеже III и IV вв., однако под пером Павла он оказался не только современником блаженного Петра, но даже принял от него посвящение в сан[26]. Мецская кафедра таким образом ставилась в один ряд с другими древнейшими европейскими кафедрами – равеннской, миланской, аквилейской, но прежде всего, римской[27], от которой напрямую происходила и на которую ориентировалась. При этом достойная памяти история города в представлении местного клира не выходила за пределы новозаветной эпохи, но оставалась исключительно в рамках шестого и последнего века земной истории человечества, что соответствовало эсхатологической природе поэтического списка.
17
В заключении метрической версии сказано, что она составлена в то время, когда Карл Великий подчинил себе Италию (quo tempore maximus armis / Rex Carolus, sensu, formaque animoque decorus, / Italiae accepit Christi de munere sceptrum). О датировке также см.:
18
По мнению О. Холдер-Эггера, поэтическая версия списка епископов была составлена поэтом, который не просто жил в Меце в середине 770-х гг., но родился в этом городе. См.: MGH. SS. T. 13. P. 303.
19
По мнению Арно Ари, автор метрической версии опирался на какой-то другой список, но очевидно неполный, особенно в своей начальной части, к которому он мог добавить несколько вымышленных имен. См.:
20
Этимологические комментарии можно расценивать как своеобразное указание на знакомство автора с трудами Исидора Севильского, а в более общем плане как важное свидетельство постепенно возрождающейся образованности в среде близкой ко двору части франкского клира.
21
Дни смерти епископов первых столетий, по всей видимости, столь же условны, как и их имена. Сегодня хорошо известно, что автор прозаической версии списка указал в качестве dies natalis епископов Климента (1), Целестия (2), Феликса (3) и Виктора (5) даты смерти римских пап, носивших те же имена. См.:
22
Об эсхатологической природе каролингской анналистики подробнее см.:
23
Точно не известно, как именно функционировал метрический список. Можно предполагать, что он предназначался для публичного декламирования, например, на заседаниях капитула.
24
О сочинении Павла Диакона подробнее см.:
25
Строго говоря, о 33 из 37 упомянутых в «Деяниях» предстоятелей Павел практически ничего не сообщает, что свидетельствует об объективной ограниченности его источниковой базы, с одной стороны, и известной самодостаточности списка – с другой. Более или менее развернутого рассказа удостаиваются только Клемент (1), Ауктор (13), Арнульф (29) и Хродеганг (37). В свое время Вальтер Гоффарт высказал предположение, впрочем, довольно дискуссионное, что деяния первых троих не имеют никакого отношения к реальности, но в метафорической форме воспроизводят некоторые ключевые события ветхозаветной истории – Сотворение мира (основание церкви в Меце), Потоп (гуннское нашествие, в котором уцелела только церковь св. Стефана) и историю Иакова и Исава, сыновей Исаака (организация наследования трона, предпринятая Карлом Великим в 781 г.). См.:
26
В метрической версии списка этот сюжет описан в сходных выражениях. См.: E quorum numero Clemens vocitatus, ut ille / Qui Rome Petro successerat, intulit urbi / Huic, quam olim Mettis veteres dixere coloni (MGH. SS. T. 13. P. 304). Таким образом, представление о том, что история мецской кафедры восходит к апостольским временам, сложилось еще до того, как Павел начал работать над «Деяниями».
27
Прямые параллели с историей римской кафедры выражались также и в том, что первые предстоятели Меца, как уже было сказано выше, носили имена римских понтификов и поминались в те же дни. Отметим также, что в метрической версии списка епископ Хродеганг прямо назван папой: «Nobilis in cunctis papa Chrodegangus habetur» (MGH. SS. T. 13. P. 304). Да и само жизнеописание этого предстоятеля – единственное в «Деяниях» – следует нарративной схеме, позаимствованной Павлом Диаконом из «Книги пап».