- Это же... Это же предательство!
- Предательство это лишь один из факторов. В какой стране без предателей обходилось? Вон, за стеной новенькие сидят... Тоже предатели. Главное в другом. Мы... Вы! Просто не успели. И, чтобы страна успела эвакуировать заводы на Урал, такие как ты будут гибнуть на Западе. Чтобы на Востоке выросла настоящая мощь. Эх, Лешка, жаль, ты не увидишь, как танки, построенные твоей Олей, в сорок четвертом будут мордовать фрицев. Ну, немцев, то есть. А если бы не ты, то и не было бы в сорок пятом флага над Рейхстагом. Понимаешь?
- Понимаю. И что? Я больше ничего не смогу сделать?
- Не сможешь. Вот вернулся ты в тот вечер июньский. Кремль напротив. Побежишь к Сталину?
- Да!
- И кончишь свои дни в Казанской психиатрической больнице. Кто тебе поверит? А если и поверит - кто тебя до Самого допустит? Ай, Леша. У вас хоть и социализм, но законов истории даже Сталин отменить не может. В каждом государстве есть свои кланы, свои элиты и они постоянно друг с другом борются. Вот эти, например... - ФСБшник снова кивнул в сторону двери. - Вот эти, например, всего лишь туман. Маскировка. Они делают все, причем практически бесплатно, чтобы дискредитировать западников.
- Шпионов?
- Их тоже. Тех, кто хотят Россию на свои поместья разделить. Да, Алеша, не советскую, но все же Россию.
- Великодержавный шовинизм...
- Да хрен с ними, с терминами. Ты, Леша, не знаешь, что тут было в девяностых. Твои двадцатые по сравнению с нашими девяностыми остров Утопия. У вас там, хоть надежда была. А у нас и ее уже не было. Такую страну прос... Извини. Но ничего, пришли наши к власти. Пока сил еще нет, чтобы всю шваль одним махом, по-ежовски...
- Ежов враг народа, между прочим.
- Берия тоже потом стал врагом.
- Лаврентий Павлович? - ахнул Волков.
- Работа у нас такая, у госбезопасности. Время от времени врагами становиться. Знаешь, как чехол у пылесоса, который грязь фильтрует. Рано или поздно надо эти чехлы менять. Ничего, придет время. Придет. Благодаря тебе. Так вот, если ты даже до самого доберешься. Что он успеет за неделю? Да и не он, вся страна, что успеет?
- Ну мы хотя бы успеем укрепления в предполье занять!
- Эх, Леша, Леша. Вот ты выпускник, отличник боевой и политической подготовки. А мыслишь как лейтенант.
- Я и есть лейтенант!
- Так вот, лейтенант... В предполье, говоришь, укрепления занять? А что это означает на языке политики?
- Объявление войны?
- Так точно, объявление войны. И Гитлер на весь свет разорется, что Советы объявили войну Германии. Вот тебе и козырь для заключения мира с Великобританией. И ленд-лиз пойдет уже не в СССР, а в Германию. Знаешь, что такое ленд-лиз?
- Краем глаза читал...
- Так сможем мы против Германии, Британии да еще и Штатов одновременно воевать? Не забывай еще про Японию с Востока... Ну как?
- А разве англичане пойдут на такое?
- Пойдут, пойдут. Они еще в тридцать девятом хотели пойти. И недаром месяц, по твоему времени, конечно, месяц назад Гесс прилетел к Черчиллю в гости. Слыхал о Гессе?
- Конечно, Герман Семенович!
- Ну вот, так что спаситель России - ты.
- Я тут причем?
- А ты, Алеша, маяк. Ты Вечный Огонь, который ЭТИМ, - Герман Семенович кивнул на дверь. - Так и не удалось погасить. Вы же Павки Корчагины. Ты погибнешь, мы на тебя равняться будем. Мы чем хуже? Нет, я знаю чем, но...
- Вы хотите сказать...
- Алеша, я хочу сказать, что благодаря тебе мы тут все живем. В этом поганом мире. И то, что мы его испоганили - это только наша вина. И моя, в том числе.
- Что же мне делать?
Герман Семенович снова встал и начал молча ходить по комнате.
- Что бы вы сделали на моем месте? - смотрел внимательно на ФСБшника лейтенант.
Тот долго молчал, потом выдохнул:
- По душе или по долгу?
- И так, и так.
- По душе? Вернулся бы туда, к тебе. В твой сорок первый. Там у вас... По-честному все, наверное. Как у нас, в девяносто четвертом было. Знаешь?
- Нет еще.
- Ну и не надо тебе. Но ты понял?
- Вроде бы.
- Стреляй и все. Правда, так свободнее, чем эту гниль вонючую курировать. Блевать тянет. Но, Алеша, это мой долг. Часто так бывает, когда душа и долг в разные стороны тянут. Тебе повезло. Мне нет.
- Вы правы, Герман Семенович. Можно, я закурю?
- Кури, кури, конечно. Знаешь, я... Словно с батей поговорил. Выговорился.
Волков прикурил от зажигалки, поданной Германом Семеновичем, и встал:
- Я вернусь, конечно. Я же не останусь здесь. Не хочу. Мне тут у вас - противно.
- Понимаю. Но что если бы ты остался здесь? Что бы ты сделал? У тебя, смотри, здесь нет ничего. Ни ноутбука из будущего, ни уверенности в этом самом будущем. ТАМ же, у вас хоть уверенность есть. А у нас? Только вечные игры. Как бы ты сыграл?