Голос ее сорвался на крик.
Ему и прежде доводилось видеть ее в таком состоянии, когда гнев и отчаяние были слишком сильны, чтобы она могла совладать с ними, – и он всегда терялся перед напором ее чувств. Вот и сейчас, беспомощный, он мог лишь слабо пробормотать:
– Мелани, прошу тебя, не преувеличивай. Я знаю, что Валерия взяли под стражу по ложному обвинению. Но никто всерьез не верит, что он виновен. Не пройдет и нескольких дней, как его выпустят на свободу. Если нет, то я лично пойду к Нумедидесу и потребую…
– Замолчи! – Слова его, вместо того чтобы успокоить Марну, лишь подлили масла в огонь ее ярости. – Замолчи, или я вырву твой глупый язык! Как можешь ты не зреть очевидного?
– О чем ты говоришь?
Изумление его было искренним, и Марна неожиданно успокоилась, по крайней мере, достаточно, чтобы объяснить:
– Верит кто-то в виновность Валерия или нет, уже не имеет значения. Они не верят – но они осудят его. Осудят и казнят! Если только мы не освободим его.
– Я сделаю все, что ты пожелаешь, Мелани, – отозвался старый воин немедленно. – Но я по-прежнему не могу понять, почему ты так настаиваешь на невозможном. Никогда еще в Аквилонии не казнили принцев крови. Никто не осмелится…
– О, да, – прервала она его презрительно. – Яд в бокале или стрела в спину были нам куда привычнее.
Слепая, она не видела исказившегося от боли лица графа.
– Но на сей раз можешь мне поверить. Валерий будет признан виновным и казнен. Нумедидес добьется своего.
Троцеро покачал головой.
– Не могу поверить. Ведь Валерий любим народом. Он кумир гвардейцев. Драконы готовы за ним в огонь и в воду.
– А тебе известно еще меньше, чем я думала… В голосе Марны звучало сожаление.
Ей захотелось рассказать своему бывшему возлюбленному о том, какая древняя сила завладела Нумедидесом и направляет все его поступки, что силе этой невозможно противостоять обычными способами, и с ее помощью он способен добиться всего, чего пожелает. Но, мгновение поразмыслив, решила не обременять графа излишними знаниями.
Разум его не был подготовлен к восприятию сверхъестественного. Это могло лишь вызвать недоверие к ее словам. И она решила поискать более доступных объяснений:
– За то время, что ты лежал раненый, во дворце многое изменилось. Расстановка сил совсем не та, что прежде.
– Как такое возможно?
– Нумедидес взял на службу отряд наемников. Фактически, весь дворец в их власти. Твой хваленый Альвий и чихнуть не может, чтобы кто-то из них не оказался у него за плечом и не пожелал доброго здравия…
Троцеро вспомнил, что командир Черных Драконов был в числе заговорщиков, и содрогнулся.
– Невозможно, – побелевшими губами прошептал граф.
Но почему ему не донесли об этом? Как посмели оставить в неведении?!
Точно читая его мысли, Марна заметила:
– Твои слуги щадят тебя, граф. А может, были попросту подкуплены. Должно быть, и в твоей свите есть предатели. Немедиец неплохо поработал, готовя заговор. Вот только не успел воспользоваться его плодами…
– Так значит я все же был прав! Этот проклятый немедийский пес?
Граф вскочил с кресла, точно намереваясь броситься немедленно на поиски посланника, но приступ жестокой боли скрутил его пополам, и он со стоном опустился в кресло.
– Забудь о нем! – Марна пренебрежительно махнула рукой. – Если он так волнует тебя, то знай, что он достаточно поплатился за свою самонадеянность. Волк умерщвлен оленем – Нумедидес рассчитался с ним.
– Нумедидес?! Быть не может! Этот слизняк…
– Еще как может.
Ведьма ожесточенно скрипнула зубами.
– Вы все считали его ничтожеством, признайся! Никто не удосужился даже проследить, чем он занят, – а он набирал потихоньку сторонников, готовился к захвату власти. И покушение на Вилера оказалось ему на руку. Он сориентировался быстрее, чем мы могли бы ожидать. А теперь он слишком силен, чтобы пытаться его остановить.
Она обняла себя руками за плечи, точно ей внезапно стало холодно.
– Его уже не остановить, – прошептала она обреченно.
Острая, точно клинок, жалость пронзила сердце графа. Больше всего ему бы хотелось прижать ее к груди, утешить поцелуями… Но перед ним была уже не его Мелани. И он не был уверен, что сможет поцеловать ее нынешнее лицо.
Однако что-то он еще мог для нее сделать.
– Не уверен, насколько ты убедила меня, – произнес он как мог рассудительно. – Но я уже сказал и повторю хоть тысячу раз: я сделаю все, о чем ты не попросишь. И с радостью отдам жизнь ради нашего сына.
– Надеюсь, так далеко не зайдет, – равнодушно произнесла Марна.