Так что страха не было.
И все же внезапно он точно пробудился ото сна. И понял, что пока не готов умирать. Но они уже двинулись в путь. Несчастного жреца, точно куль с мукой, взвалили на себя и поволокли двое дюжих наемников.
– Негоже заставлять короля ждать, – с издевательской ухмылкой заметил их приятель.
Но ждал их не только король.
Не только семеро советников на помосте, испуганные, тщетно пытающиеся скрыть страх за маской холодного достоинства и превосходства. И не только собравшиеся в зале придворные, надушенные, расфранченные, радующиеся грядущему суду как зрелищу, способному хоть ненадолго нарушить монотонность дворцового существования и разрядить накопившееся напряжение.
Все они уже свыклись с мыслью, что никто иной как Нумедидес будет их королем.
Недовольные приучались недовольство скрывать. Остальные старались извлечь выгоду из ситуации. Некоторые, правда, еще жалели Валерия – большей частью, женщины. Но прочие смотрели на вещи философски. Убийства, измены, дворцовые перевороты, – все это было им давно привычно. И потому злодеяния, приписываемые принцу, не вызывали ни ужаса, ни сомнения, – лишь презрительную насмешку над умником, что вообразил себя хитрее всех прочих, и по-глупому попался.
Они уже готовы были забыть о нем…
Ждал также простой люд – в основном, представители сословий, гильдий мастеров, и монахи, кому дозволено было в этот исключительный день занять места в самом конце зала, вдоль стен, дабы стать свидетелями, как вершит правосудие новый король, и поведать о том за дворцовыми пределами. Ждала среди них одна монахиня в охряном покрывале митрианки, незаметными шажками – и как ей только удавалось это в густой толпе? – придвигавшаяся все ближе к границе, незримо отделявшей вельмож от черни.
Никто не решался встать на пути у служительницы Солнцеликого, даже когда она совсем ненамного переступила эту черту…
Все они ждали.
С разной степенью нетерпения, усталости, циничной скуки. Ждали появления подсудимого. Низвергнутого кумира для одних. Для других – кровавого чудовища и убийцы. Несчастного малого, опального принца, павшего жертвой интриг и собственной неосторожности, – для третьих.
Ожидание сгущалось над ними, подобное грозовой туче, чреватой слепящей яростью молний и бешенством бури.
И ждал еще один человек.
Точнее, их было пятеро, – единственные, кому граф Троцеро Пуантенский доверял как самому себе. Он мог лишь уповать на Митру, что этого окажется достаточно.
В отличие от судей, что входили в зал справа, что было вполне естественно и освящено традицией, ибо именно в правой руке держит Митра свой карающий меч, – подсудимого вводили туда, где должна была решиться его судьба, через маленькую дверцу в левой стене. Она была настолько низкой, что бедняге приходилось складываться почти вдвое, склоняясь тем самым перед правосудием Солнцеликого. И вела к ней потайная галерея, что брала свое начало у входа в подземную темницу дворца.
Однако же принца Валерия Нумедидес распорядился поместить не в подземный каменный мешок, а в почти забытую темницу на втором этаже той же самой башни. Возможно, из милосердия… но скорее всего, не желал сам каждый раз плутать по сырым и холодным подземельям, когда отправлялся навещать поверженного родича.
И это, счел Троцеро, было для них большой удачей.
Тайный ход из основной тюрьмы в зал суда шел прямо, без всяких разветвлений и ни единой возможности для засады. Стены там были точно полированные.
Ни окна, ни двери, ни ниши.
Да, строители знали свое дело… Но вот чтобы достичь этого коридора с верхних ярусов башни, следовало сперва выйти на улицу, ибо прежний проход, соединяющий этажи, был почему-то заложен (собственно, именно поэтому и забросили верхнюю темницу), а затем галереей пройти до южного входа. И спуститься по лестнице. В общей сложности не более сотни шагов.
Но для Троцеро этого было вполне достаточно.
Он еще раз проверил взглядом расположение своих товарищей, – вместе они прошли не одну войну, не раз прикрывали друг другу спину… у него язык не повернулся бы назвать их просто стражниками или, того хуже, наемниками.
Двое под лестницей, дожидаясь возможности выскочить и ударить в спину охране Валерия. Еще двое со взведенными арбалетами – в десяти шагах, за поворотом, ведущим в нижнюю комнату охраны. И сам Троцеро, впереди, полускрытый в сгустившейся тени, – он мог лишь надеяться, что его не заметят, когда конвой только спустится в галерею… А там уж он выскочит им навстречу, неся взбудораженную чушь о нападении на замок… о восстании черни… о чем угодно, лишь бы хоть на пару мгновений отвлечь внимание стражников и дать возможность действовать своим друзьям.