Встала с кровати я спустя полчаса, когда на часах было уже около двух часов дня. Вновь закинула в рот пару таблеток обезболивающего, сменила вчерашний наряд на мешковатые серые спортивные штаны и чёрную футболку.
Буквально выползла из комнаты и, придерживаясь за перила, спустилась вниз, стараясь не издавать ни звука. Мама стояла ко мне спиной и с кем-то разговаривала по телефону. На ней было лёгкое кремовое платье, волосы уложены в небрежную причёску.
Разговаривать с ней не хотелось. Я прямиком направилась к дивану и, поджав ноги, с облегчением погрузилась в его мягкость. Взяла пульт, чтобы включить телевизор, как входная дверь распахнулась, и первым вошёл Уилл, а за ним проследовал тот самый Крис со своей подругой.
Вот тебе и раз! Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия.
Крис сегодня выглядел иначе, более сдержанно. Чёрная футболка скрывала часть татуировок, тёмно-синие джинсы свободно сидели на нём. А волосы остались такими же растрёпанными.
– Милая, я их встретил!
Мама тут же отложила телефон, и на её лице расцвела такая легкая и искренняя улыбка, словно она ждала этого момента всю жизнь. Меня передёрнуло. И тут меня осенило: они меня даже не замечают, будто я – прозрачная тень в их идеальном мире.
– Привет, рада с вами наконец-то познакомиться! – радостно говорила она, пожимая руку Крису и его подруге. Крис бросил на меня быстрый взгляд, в котором я не смогла ничего прочесть.
Подперев подбородок рукой, я раздражённо бросила:
– Не забудь и меня им представить!
Мама вздрогнула, потом округлила глаза от неожиданности и возмущённо сказала:
– Ты что, как привидение?!
Крис и его пассия обернулись на знакомый голос. Карие глаза округлились от удивления, на скулах заходили желваки, он стиснул кулаки. Взгляд его скользнул к моей шее, где все еще виднелся след от его пальцев, и губы изогнулись в холодной полуусмешке. Блондинка довольно помахала мне рукой. А меня от этой парочки начинало трясти от ярости.
– Лейла, и ты тут! – обрадовался Уилл, но явно чувствовал напряжение, и его глаза скользнули по мне, задержавшись на моих ребрах. – Знакомься, это мой сын Кристиан, а это его давняя знакомая Ярослава.
Я, стиснув зубы, поднялась с дивана и приблизилась к ним. Кристиан опустил глаза на мои ребра, а потом на плечо. Яра мило улыбнулась и даже помахала мне рукой.
Я вытянула руку и со злостью бросила:
– Не могу сказать, что рада нашему знакомству, поэтому сделаем вид, что мы не знакомы!
Тишина повисла в воздухе, словно натянутая струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения. Уилл, казалось, застыл на месте. Глаза его бегали между Кристианом, мной и моими рёбрами, которые, я чувствовала, горели под его пристальным взглядом. Кристиан, в свою очередь, уставился на меня с той же холодной полуусмешкой, словно я была каким-то ничтожным насекомым, раздавить которое не составит труда.
– Лейла, что ты несёшь? – наконец выдавил из себя Уилл. В его голосе звучало растерянное недоумение. Он посмотрел на Кристиана, словно ища у него объяснений. Кристиан пожал плечами, не отрывая взгляда от меня.
Кристиан коснулся моей руки, и я ощутила тёплое, фальшиво-приятное прикосновение. Я замерла, почувствовав себя марионеткой, и заглянула в его карие глаза, которые он не сводил с меня. Я ощущала, что начинаю тонуть не в его взгляде, а во лжи, которой он окружил нас. Лжи. И он — искусный лжец.
– Я лоялен к твоему выбору! – безразлично сказал он и отпустил мою руку, как будто это было частью какого-то продуманного спектакля, словно вчера ничего и не было. Именно это "словно ничего не было" пугало больше всего. Словно вчера не было ни его ярости, ни страха в моих глазах, ни той сломанной, хрупкой надежды на что-то хорошее.
Я вернулась на диван и включила какую-то передачу о японских серийных маньяках. Казалось, это более честно, чем то, что происходит здесь. Хотя бы у них мотивы были очевидны. Эта парочка расположилась на кухне и пила чай, о чём-то мило болтая. Слишком громко, слишком фальшиво. Ярослава смеялась так, будто её заставляли. Кристиан смотрел на неё с отстранённым презрением, которое он явно не хотел, чтобы я заметила. А я всё ловила себя на мысли, что думаю о вчерашнем поцелуе. Вот же чёрт! И по коже пробежали мурашки. Он использовал этот поцелуй, чтобы запутать меня, чтобы я сомневалась в себе. Мужчины меня вообще мало интересовали, так что что в нём такого? Манипулятор. Он — манипулятор, и я, дура, позволила ему это.