– Ты не понимаешь, Лейла, – наконец прошептал он, его голос звучал надломленно. – Я люблю тебя.
Я горько усмехнулась.
– Любовь не причиняет боль, Кристиан. Любовь не изменяет.
С этими словами я вырвалась из его объятий и оттолкнула его от себя.
– Уходи, – повторила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, несмотря на дрожь, охватившую все тело. – И оставь меня в покое.
Он стоял, опустив голову, словно провинившийся ребенок. И на мгновение мне стало его жаль. Но потом я вспомнила всю его ложь, все его предательства, и жалость тут же исчезла.
Кристиан поднял голову, и наши взгляды встретились. В его глазах плескалась боль, но я видела там и упрямство, знакомое мне до чертиков. Он не собирался сдаваться.
– Ты так говоришь, будто я нарочно хотел причинить тебе боль, Лейла, – проговорил он тихо. – Будто я проснулся однажды утром и решил разрушить нашу жизнь.
Я молчала, не желая давать ему ни малейшего шанса оправдаться. Каждое его слово было ядом, разъедающим остатки моей веры в него.
– Я знаю, что поступил ужасно, – продолжал он, делая шаг вперед. Я невольно отступила. – Но я никогда не переставал любить тебя. И, клянусь, я буду бороться за тебя. Я исправлю все.
– Исправишь? – ядовито повторила я, вкладывая в этот вопрос всю свою боль и сарказм. – Как ты это исправишь, Кристиан? Вернешь время вспять? Забудешь её запах, её прикосновения? Уберешь её из своей памяти?
Он замер, словно я ударила его. В его глазах мелькнула тень вины. Именно эта тень – подтверждение моей правоты – заставила меня задрожать еще сильнее.
– Не говори так, Лейла, – прошептал он.
– А как мне говорить? – выпалила я, чувствуя, как к горлу подступает истерика. – Как мне говорить, когда ты своими грязными руками разрушил всё, что у нас было? Когда ты забрал у меня веру в любовь, в семью, в тебя?!
Слезы, которые я так долго сдерживала, хлынули потоком. Я отвернулась, не желая, чтобы он видел мою слабость.
– Просто уходи, Кристиан, – прошептала я сквозь рыдания. – Уходи и дай мне жить дальше. Пожалуйста.
Я слышала, как он тяжело дышит за моей спиной. Казалось, он борется сам с собой. Потом я услышала тихий звук его шагов. Он уходил.
Я закрыла глаза, позволяя слезам свободно течь по моему лицу. Часть меня – та глупая, наивная часть, которая всё еще верила в сказки – хотела, чтобы он вернулся. Но другая, более мудрая и закаленная болью, часть понимала, что это к лучшему.
Кристиан ушел. И, может быть, только тогда у меня появился шанс начать все сначала. Без него.
Надежда, что я смогу уйти спокойно, как оказалось, не оправдалась. Мать тут же подошла ко мне, стараясь взять меня за руки, а я, как ошпаренная, отшатнулась от нее. Мне не хотелось даже касаться этой женщины, которая столько лет закрывала глаза на его выходки.
– Лейла, доченька! Уилл просто хотел позаботиться о тебе! – начала она, глядя на меня умоляющими глазами. Ее зависимость от него была очевидна.
Я скривилась. Он "заботился"?
– Ты сама себя слышишь, мам? Это от него надо отгораживать людей, за его мерзкое отношение ко всем вокруг! Он же тиран!
Тут подала голос Юлианна, сестра Уилла, которая всегда смотрела на меня свысока:
– Ты просто неблагодарная и меркантильная девчонка, раз не ценишь, что Уилл сделал для тебя и твоей мамы! Да, он кормил вас, пока ты тут витала в своих розовых мечтах! А ты вот так ему отплатила за его щедрость? После всего, что он для вас сделал!
Яра встала передо мной, скрестив руки на груди. Её веснушчатое лицо, обычно такое доброе, сейчас было нахмурено. Она такая маленькая и хрупкая, с рыжими косичками до плеч, но готова меня отстаивать.
– Выскочкам слова не давали! Ты вообще кто такая, чтобы совать свой нос? Сиди и помалкивай в тряпочку!
– Я скоро стану частью этой семьи и имею право голоса, а ты вообще кто такая, чтобы лезть? – огрызнулась Юлианна.
– Шалава ты, которая бегает за деньгами! – рявкнула Яра, покраснев от злости. Она давно невзлюбила Юлианну за её высокомерный тон и постоянные намеки на то, что живет за чужой счет.
Я краем глаза заметила, как пассия Криса сделала резкое движение, попытавшись схватить Яру за волосы. Быстро кинув сумку, я перехватила руку Юлианны и вывернула, отчего та вскрикнула, оседая на пол.