— Пусть все уйдут, великий хан, — попросил Шойтас. — Я буду говорить с аллахом, и эту тайну узнаем только мы вдвоем.
А когда они остались одни, Шойтас повел такую речь:
— Хан мой, если я в своем бедном платье обращусь к аллаху, то он не захочет меня выслушать. Ведь бог — хан над всеми ханами, и, чтобы говорить с ним, я должен иметь вид хана. Поэтому ты оденься в мою одежду, а я оденусь в твою. И тогда мы все узнаем!
Глупый хан согласился, и они переоделись.
— Теперь встань передо мной на колени, — сказал Шойтас, — чтобы аллах не заметил подмены!
Хан встал на колени.
И тогда Шойтас громовым своим голосом позвал жигитов, слуг и мудрецов. Он сказал им:
— Вы искали самого глупого человека в нашем ханстве? Вот он, стоит передо мной на коленях! Неужели вам не стыдно служить такому дураку? Не позорьте себя больше, увезите его в пустыню, и пусть он там будет правителем шакалов, пока они его не сожрут!
Хана, который до того испугался, что лишился языка и только мычал по-коровьи, увезли в пустыню и бросили там среди раскаленных песков. А Шойтас стал ханом.
Степные богатеи сначала радовались: вот, решили они, стал богатырь ханом, теперь и будет вести себя по-хански, забудет о нищих, станет привечать баев да мулл.
Но их мечтам и надеждам не суждено было сбыться. Шойтас остался прежним.
Он сразу же отменил налоги и поборы, начал помогать беднякам. Соседние ханы, узнав о том, что степью правит бедняк, испугались. Ведь бедняки из их аулов тоже могли в таком случае стать ханами!
Пять, а может, десять ханов, султанов и эмиров собрали своих жигитов и объявили войну Шойтасу.
Шойтас не боялся битв. Но ведь от них пострадали бы прежде всего бедные казахи! У них сожгут юрты, разграбят их стада, потопчут поля и пастбища.
Золото не ржавеет, умный не зазнаётся.
Не захотел приносить своему народу горя богатырь Шойтас.
И Шойтас бросил дворец, ускакал в степь, чтобы снова мчаться по ней от края и до края, помогать бедным, не давать их в обиду…
…Однажды в одном из аулов встретил богатырь старого акына.
Он спел насмешливую песню о Шойтасе, который думает, что он богатырь, а на самом деле — слабая былинка.
Шойтас разозлился, но акын продолжал его высмеивать.
— Ты думаешь, что можешь один перевернуть землю, — сказал он богатырю. — Ты был ханом, но не смог помочь народу… Потому что ты был один…
И акын рассказал богатырю притчу о перепелках.
…Охотник ловил в степи перепелок. У него была большая сеть, которой он накрывал стаю. Пока птицы испуганно метались под сеткой, охотник по очереди убивал их. Старый мудрец перепел посоветовал птицам: если уж попались, то пусть каждая просовывает голову в ячейку сетки, и все вместе поднимают сеть в воздух и летят куда-нибудь подальше. А уж там, вдали от охотника, спокойно распутываются.
Так птицы и делали. И часто спасались от беды. Спасались до той поры, пока не начали ссориться между собой, куда лететь. Одни рвались в одну сторону, другие — в другую. А сетка оставалась лежать на месте, и охотник настигал птиц.
— Ты, богатырь, как перепелка, — закончил акын. — Летишь куда придется. И другие палуаны летают по степи тоже сами по себе… Если вы хотите помочь народу, летайте вместе!..
Говорят, будто после этой встречи с мудрым акыном Шойтас собрал вокруг себя тысячу силачей, стал жить в Дальних горах и оттуда — с поднебесной высоты — смотреть за тем, чтобы баи не обижали бедняков.
С той далекой поры жигиты Шойтаса лишь однажды спустились в степь. Это случилось тогда, когда у жатаков-бедняков уже не стало мочи терпеть обнаглевших богатеев.
Чтобы сделать бедняков совсем нищими, заставить их работать на себя, баи шли на любые злодейства.
На тощие хлебные поля казахов совершали набеги тысячные байские табуны; после них вместо нивы оставалась голая земля.
Угонялись стада бедняков — это называлось барымтой. Баи даже особо награждали тех жигитов, которые успевали угнать больше скота у бедняков. Такие жигиты — барымтачи — наводили страх на аулы, ими матери пугали детей, как шайтаном — чертом.
Часто у бедняков отбирались пастбища, выпасы — баи просто забирали себе эти земли и не давали жатакам пасти там свой скот.
А если жатаки объединялись, чтобы защититься от бесправия, то такие непокорные аулы баи сжигали.
— Видно, забыли злодеи о Шойтасе, — все чаще говорили обездоленные казахи. — Нужно послать весть нашему защитнику…
И жигит с перьями филина на шапке — знаком того, что он несет срочное известие, — был отправлен в Дальние горы.
Баи узнали об этом и долго потешались над бедняками:
— Сколько лет прошло. Вашего Шойтаса давно след простыл. Он или за горы ушел или погиб со всеми своими палуанами… Лучше молитесь аллаху — он скорее поможет!
Но посланец бедняков доскакал до Дальних гор. И хотя не видел самого Шойтаса, но встретил там одного из его жигитов.
Долго рассказывал гонец о горе казахов: сколько людей погубили баи, сколько юрт сожгли, сколько скота угнали, сколько полей потравили.
Ничего не сказал горный жигит, вскочил на коня и скрылся в ущелье.
А через несколько дней загорелись юрты богачей.
Пропали лучшие байские табуны: кто-то угнал их в далекие Калмыцкие степи.
Исчезли и те баи, которые особенно лютовали.
Остальных предупредили: если кто-нибудь по-прежнему будет обижать бедных, то и их постигнет кара — погибнет не только сам бай, но и весь его род будет уничтожен.
Вновь на всю степь зазвучал голос Шойтаса:
— Живите в мире! А если я приду к вам, богачи, в следующий раз, то вы все погибнете!
Потом горные жигиты исчезли так же неожиданно, как появились.
Богатеи притихли. Уж очень велико было их разорение, да и страху они натерпелись.
Бедняки вздохнули свободно. Два лета они пасли свои стада без помех, выращивали хлеб, растили детей.
Но, видно, нет ничего на земле живучее зависти, злобы и жадности.
Снова всякими правдами и неправдами богачи стали прибирать бедняков к рукам. Опутали их хитрыми родовыми и племенными законами, обычаями, обрядами.
Бии-судьи держали сторону богачей.
Родовые старшины и аксакалы хитрыми речами заманивали простодушных и честных бедняков в свои сети: вспоминали старые долги, требовали выполнения древних обязательств.
Дальше — больше. Все наглее вели себя баи. Видно, стали забывать о том, что им сказал Шойтас.
Начались новые поборы, налоги, грабежи дневные и ночные.
Начались потравы полей у жатаков, угон скота.
Горели аулы бедняков. Силой у них отбирались луга.
Тех, кто возмущался, закапывали живьем в землю, травили собаками.
Тому, кто поминал Шойтаса, вырывали язык.
— Забудьте об этом разбойнике! — бесновались баи. — Его уже давно шайтан забрал!
Застонал народ.
Тайно собрались старейшины жатаков-бедняков и решили послать гонца в Дальние горы.
Но баи перехватили посланца и убили его.
Поехал второй жигит. И тоже погиб.
Богачи радовались:
— Никто не доберется теперь до Шойтаса! Ни зверь, ни птица! Уж мы-то позаботимся!
Вот тогда-то бедняки надумали послать в Дальние горы самого хитрого и смекалистого человека: Алдар-Косе.
— Он обманет баев и доедет до гор, — сказали старики. — Он наша последняя надежда!
Вот почему всполошились баи и самый богатый из них — Аблай.
Он хорошо понимал: если Алдар-Косе доскачет на своем легконогом Желмае до Шойтаса, то ему, Аблаю, за все его злодейства придет конец.
А если удастся поймать Алдар-Косе и казнить его, то никто больше не осмелится ехать в горы.
