После отдыха казаки разговорились. Теперь Стах знал, что старшего зовут Григорий. Широкий в кости, плотный, он казался эдаким неуклюжим увальнем. Правда, первое впечатление было обманчивым, Стах уже отметил про себя, насколько тот может быть ловким и быстрым. По привычке лекарь отмечал все мелочи во внешности, жестах и мимике человека. Зачастую от точности и своевременности таких наблюдений зависела собственная жизнь.
На лице у Григория помещались вислые пшеничные усы, голова была гладко выбрита, за исключением тонкого чуба, торчавшего на макушке. Брови с рыжинкой, опущенные у висков, возле переносицы были слегка вздернуты, что придавало лицу несколько удивленное выражение. Молодежь относилась к нему с глубоким уважением и подчинялась безоговорочно. Троих молодых казаков звали Федор, Андрей и Василий. Василий младше всех, лет двадцати, задумчивый и застенчивый. Федор и Андрей старше Василия лет на пять, оба балагуры и весельчаки. Только стали приходить в себя, начали хорохориться и подначивать друг друга.
Слушать их для Стаха было одно удовольствие. Знакомые с детства обороты и словечки вызывали массу приятных воспоминаний детства. «Да, все это очень мило», подумал Стах с улыбкой слушая очередную словесную перепалку, «однако еще неизвестно, как проявят себя эти вояки в случае вполне возможных осложнений».
Свернули привал, как только солнце повернуло к закату. Ах как не хотелось покидать тенистую прохладу возле реки! Поросшие камышом берега обещали блаженство среди жаркого ада пыльной дороги. Но путники решили долго не засиживаться и проехать в первый день как можно дальше от нехорошей корчмы. Казаки попытались выяснить, что же с ними произошло. Стах охотно пустился в объяснения, из которых казаки так ничего и не поняли. Для них все выходящее за рамки обыденного, непременно связывается с бабьими выдумками. Или сплетнями, почвой для которых было то, что привиделось соседу-пьянице во время очередного запоя. Когда Стах начал объяснять, что лесовик существует, но необычным для нас, живых, образом, казаки стали коситься на своего спутника. На их лицах читалось сочувствие и сожаление, вот вроде здоровый и молодой совсем еще человек, а умом – калека. Хотя и выручил нас но, наверное, так вышло само собой, а вот теперь чего, возись с ним, не бросишь ведь, а то пропадет.
Тогда Стаху все это надоело и он показал им небольшого дракона. Дракон вышел на славу. Зеленый, как лягушка и злой как баба, увидевшая пьяного мужа. Дракон шипел и пыхал огнем во все стороны. Григорий попытался рубануть его саблей, но та прошла сквозь драконье тело, как сквозь туман, не встретив ни малейшего сопротивления. Казак от неожиданности чуть не вывалился из седла. Стах рассеял видение, и принялся снова объяснять, что лесовик примерно то же самое, только сложнее, а потому и потрогать его можно, и чарами владеет.
На Федора и Андрея дракон произвел неизгладимое впечатление, они еще долго приставали к Стаху с просьбами показать им то янычара в полном боевом одеянии, то жену турецкого султана, непременно исполняющую танец живота. Стах отнекивался как мог, объясняя, что такие сложные объекты требует огромных усилий, а по сути – баловство. Василий взирал на нового знакомого в полном восторге. Григорий же ехал в задумчивости, изредка поглядывая на лекаря. «Ну, вот сейчас начнутся вопросы, один другого чуднее, откуда чары берутся, да как. Да про то, что в Писании сказано рассуждать станут» – подумал с неудовольствием Стах. Григорий тронул лошадь, чтобы приблизиться к лекарю.
– Откуда ж чары такие берутся? – спросил казак.
Стах крепко сжал губы, выдержал паузу, чтобы сказанное было услышано и принято серьезно, и сказал:
– Нам бы живыми доехать, панове, а там и про чары да нежить поговорить можно.
Григорий покивал, однако заметно было, что дум своих не оставил. «Вот, опять тоже самое» подумал Стах, вспоминая слова прабабки своей: «как нужда есть, тогда человеку хоть молитва божья, хоть колдовство, всё едино, абы помогло, а как минуло лихо – брезгуют тебя, как басурмана какого-то или заразного». Но Григорий тут же совершенно перестал, казалось, интересоваться всякими колдовскими штуками, и свернул разговор в другое русло.
– Скажи-ка, Стах, а как ты попал в лекари да студенты?
«Хороший вопрос, – подумал про себя Стах, – не дурно было бы самому разобраться». То есть, как попал в лекари молодой человек прекрасно знал. А вот учеба, да еще у немцев. Ведь наверняка можно было бы и в Киеве или Остроге учиться. И ничем не хуже. А для того, чтобы ехать в Лейпциг, в университет, нужны были деньги, и немалые. Никак не сравнимые с доходами полковника Чернокрая. По большому счету, семья у них была не такая уж и зажиточная. Ну, хутор свой, земля хорошая да в ловком месте. Чин же в войске никаких доходов не давал, хотя благодаря нему и досталась Чернокраю и земля, и хутор. Вспомнил Стах о том самом визите на хутор, что уже во второй раз круто переменил его жизнь.
Зимой это было. Аккурат после Рождества. Двое мужчин приехали в сопровождении полусотни реестровых казаков. Один в летах, сухощавый, высокий. С подвижным лицом и стремительной жестикуляцией. Шапка седых волос. Кустистые брови прикрывали ярко-синие глаза, окруженные морщинками, которые говорили о своем обладателе, как о человеке, которому привычна улыбка.
Второй – лет тридцати, не более. Плотно сбитый, крепкий, он был нетороплив и мягок в жестах и движениях. Казался отвлеченным и задумчивым. Однако, Стах понаблюдал за гостем и сделал вывод, что тот мотает на ус все, что происходит вокруг. Причем, тот, второй, что постарше, прислушивается к немногословным речам своего спутника.
Глядя на суету, поднявшуюся по случаю приезда гостей, Стах сделал вывод, что они люди не простые. Во всяком случае, хлеб-соль подносили с большим почтением, а для ночевки Чернокрай отвел им лучшую половину своего дома.
Пробыли на хуторе визитеры три дня.
Поутру, на второй день, к визитерам позвали Малю. Пробыла ведающая у гостей весьма долго.
Ближе к вечеру к ним привели Стаха. Отец представил им сына. Старший гость стал расспрашивать Стаха о всяких мальчишеских мелочах, а потом вдруг спросил:
– А хотел бы ты мир повидать, да поучиться лекарскому делу, а?
Стах даже растерялся. Ведь Маля успела его многому научить, чего же еще надо?
– Погоди, сразу не отвечай, – гость положил свою сухую широкую ладонь на плечо юноши и слегка сжав его развернул Стаха лицом к себе. – подумай. На свете есть много разных стран. Есть большие города, есть университеты. Это как большая школа, только для взрослых. Глядишь, постигнешь науку, языки. А заодно и нам службу сослужишь.
– Какую службу? – Стаху было хорошо знакома отцовская присказка: «где мед, там и пчелы».
Глава 5.
День выдался трудный и жаркий, кони устали, несмотря на дневной привал. Да и люди держались в седле из последних сил. Солнце катилось к закату, дышать стало немного легче. Местность вокруг постепенно изменилась, дорога стала больше петлять среди холмов, уже не таких пологих, как раньше. Путников теперь обступали рощи и перелески. Казаки решили, пока совсем не стемнело, раздобыть пропитание и, не заезжая никуда, заночевать в видневшемся примерно в двух верстах впереди густом перелеске. Стах, склонил голову, чтобы скрыть невольную улыбку. Да, не скоро его спутникам захочется заночевать в каком-нибудь кабаке. Григорий отвязал от седла лошади дробовик и отправился на охоту. Молодые стали собирать дрова и готовить место для ночлега. Стах принимал участие в приготовлениях, однако, мысли о том, что произошло в корчме, не давали ему покоя.