Похоже, зря я так. На меня уставились две пары недовольных глаз.
— Или хотя бы не брать новые? — уже тише предположила я. — Какие у вас вообще обязанности?
— Задавать направление развития, — мама подперла подбородок, печально глядя вдаль. — То есть выбирать идеи из уже просеянного списка. Возможно, дополнять своими.
— Фактически мы принимаем финальное решение по поводу рождения новых проектов и контролируем развитие глобальных.
— И все?
— На мне совершенствование и внедрение новых технологий, — добавил отец. — Пусть нейросети обучаются сами большую часть времени, но технологический мир не стоит на месте.
— А я в сценариях роюсь. Иногда такой бред приходится читать, — мама грустно свела брови. — Но у меня работы на самом деле не много.
Учитывая, что она художник-аниматор, данная печаль была оправдана. Вероятно, что отец больше занимался творческой деятельностью, чем она.
— Я так и планировала: добью стопку и вернусь к синекуре, — подытожила мама. — Или начну писать свой сценарий.
— Можно взять новые проекты. Вы же говорили, что аналитический отдел предлагает расширяться.
Оба родителя скривились.
— Тут бы с волной исков разобраться, — проворчал отец, педантично сортируя объедки по мусорным пакетам, что шли в комплекте к заказу.
— Каких исков? — у меня даже голос сел.
— Ассоциация туристического и отельного бизнеса решила найти крайних в своих убытках. Мол, глобальная вирт-среда нашей компании грозит падением прибыли от сферы туризма.
— Они поехали? Империя ведь официально ограничила возможность путешествовать. Особенно за границу. Если и стоит кого обвинять, то Египетские власти.
— Это очевидно нам с тобой. Но в СМИ эти уродцы обыгрывают ситуацию, что первоисточником данной проблемы являются именно наши Небесные Сады.
— А юристы что? Этот отдел же теперь полностью Имперский.
— Да нормально юристы. Закон и мнение самой Империи на нашей стороне. Теперь дожидаемся, пока перепадет самым громкоголосым.
— То есть? — я внимательно смотрела на отца.
— То есть плавали мы в этих водах, — сурово поджал тот губы. — Поэтому, пока не будет полной компенсации за черный пиар, мы от журналистов не отстанем. Пусть хоть разорятся со своими каналами.
Что сказать? Молодцы. Жаль, год назад они этой тактики не придерживались. А то, как поносом поливать и поднимать рейтинг на горячей теме, так журналюги тут как тут. А как за поклеп извиниться, то все сидят тише воды и ниже травы.
— Не хотите сверху компенсацию за прошлогодний срач? — предложила я.
— Да это старое дело, — отмахнулась мама.
— Не такое уж и старое. Тем более нервы потрепали не вам одним. Мне тоже хватило, если вы еще не догадались, — куда агрессивнее возразила я. — Семья распалась, у меня травма, впрочем, как и у вас. Как минимум Калашникова подтвердит наличие проблемы.
— Сандра, не выдумывай. Этим никто не будет заниматься, — попыталась меня успокоить мама.
— Конечно. Бесплатно — никто. Но если я вас оскорблю, а мне за это еще и заплатят, как вы будете себя чувствовать в итоге?
Родители переглянулись.
— Вы сейчас знаете, что права и лицо компании стоит защищать. Но о себе, обо мне и Аске совершенно забыли. Какая короткая память, — меня немного понесло. — Вы эгоисты. Безалаберные эгоисты! Вот в чем ваша проблема.
Я сгребла пакеты с отсортированным мусором и уставилась на родителей. Не хотелось оставлять за собой последнее слово, иначе из моей критики родится новое недопонимание. Пусть накричат. Пусть разразится новый скандал. Но точку в данном вопросе должны поставить они.
Но родители не кричали. Мама часто заморгала и спросила:
— Так вот как ты нас видишь?
Что!? А где аргумент “не доросла еще, чтобы нас осуждать?”.
Отец тоже не стал забрасывать меня железной логикой старшинства. Лишь молча смотрел со скучающим лицом.
Это заставило меня растерять весь запал:
— Ну да.
— Аск тоже так считает? — тихо спросила мама.
Я кивнула.
— Ольха тоже, — добавил отец. — Да и Тори нам об этом прямо заявила.
Чем добил маму. Она даже не расплакалась, а разревелась. Так что пришлось нам с папой ее успокаивать.
Ничего. Пусть лучше поплачет, чем держит все в себе. Конечно, довела ее я. Но уж лучше так, чем узнать правду от посторонних.
— Ты злишься на меня? — всхлипывала она.
— Конечно, — не стала я скрывать. — Но это нормально после всего произошедшего. Мы же сейчас не кричим друг на друга, а вполне нормально общаемся.