И тут Кёна выдернуло в суровую реальность.
Разум, получивший многочисленные сотрясения, сыграл с ним злую шутку… Чрезвычайно злую! Тело взвыло от нестерпимой боли. Весь искалеченный и покрытый коркой запёкшейся крови, юноша обессиленно лежал на земле, пока Родан готовил финальную атаку…
Лавр осознал всю безвыходность ситуации. Он не готов рисковать своей жизнью, рассчитывая, что богиня не просто остановит поединок, но ещё и объявит его победителем. Это слишком рискованно. Парень обязан воскресить Валиру… Он обещал стать альфой для Трианы… Он не может так поступить с Эльзой…
{Лейла, прости…} — Кён посмотрел на чертёнка полным сожаления взглядом.
По щекам прекрасной пленницы катились слёзы. Она качнула головой, как бы говоря, что не держит на него зла, ведь он рискует своей жизнью, хотя ничем ей не обязан. Девушка благодарна ему за старания, но такова её судьба. Она не забудет его доброты даже в следующих жизнях, и будет надеяться, что ей посчастливится встретиться с ним ещё.
Увы, но только Кён знал о том, что душа Лейлы развеется после смерти. От этого ему с ещё большим трудом дались следующие слова, которые он сдавленно прошептал: «Я… сдаюсь…»
В ту же секунду три солнца Родана и его сфера сущности бесследно развеялись.
Богиня Персефона тут же поднялась со своего места и торжественно произнесла: «Объявляю Родана победителем. Это был хороший поединок. Я вполне удовлетворена результатами.»
Воцарилась гробовая тишина. Всё-таки богиня не позволила юноше умереть…
Родан чуть не упал с ног от накатившей усталости из-за снятия сферы сущности, но всё же устоял и, блистательно улыбнувшись, победоносно вскинул руки.
Тут же сектор Фоберосов взорвался громогласными овациями. В других семьях аплодировали куда тише, а суккубы и вовсе молчали, будто пришли на похороны матриарха.
На бледном лице Лейлы отобразилось облегчение. Именно в столь ответственный момент ледяная глава секты показала себя настоящую: она переживала за жизнь Кёна больше, чем за свою. От этого сердце юноши болезненно заныло…
Родан приблизился к богине и, поклонившись, почтительно произнёс: «Я безмерно счастлив и польщён, что смог доставить вам удовольствие зрелищным поединком…»
«Если у тебя есть что мне сказать, то не стесняйся. Сегодня твой счастливый день.» — спокойный и величественный голос богини раскатывался эхом, казалось, отовсюду.
Родан поднял решительный взгляд и заговорил: «Как вы могли заметить, император Люциус серьёзно болен. Ни для кого не секрет, что империя нуждается в новом правителе. На сей титул не претендовал разве что ленивый, но явного фаворита так и не нашлось. И так как я лучший талант в молодом поколении демонов, то…»
«Ты хоть понимаешь, кого хоронишь раньше времени, сопляк?!» — взревел Люциус, вскочив на ноги. Его голос, усиленный энергией, донесся до каждого из присутствующих. Столько времени он смиренно наблюдал за турниром, и тут вдруг взорвался от ярости.
«Ты уже не в том состоянии, чтобы что-то решать!» — возразил Вернон, тоже решительно поднявшись.
«Ты смеешь перечить императору?!» — весь бледный то ли от ярости, то ли от боли, Люциус пронзил патриарха демонов высокомерия острым взглядом, будто бы предупреждая, что если потребуется, то он заберёт его вместе с Роданом с собой в могилу.
Вернон хотел было сказать что-то ещё, но осёкся: это может испортить ему планы. Мало ли на что пойдёт обезумевший от гнева умирающий император.
«Говори.» — спокойно попросила богиня победителя.
Прочистив горло, Родан продолжил: «Так вот, дабы избежать войны за трон, я намерен унаследовать титул императора, воспользовавшись правом на выбор жены. С вашего позволения я сегодня женюсь на принцессе Каре Тристан и стану императором!»
Слова молодого демона были ожидаемыми, поэтому ни у кого не вызвали особого изумления. И всё же его заявление о том, что он хочет жениться на принцессе Каре, удивило даже Люциуса. Император знал, что его дочь что-то затевает, но как она собирается провести свадебную церемонию, если Кён, носящий брачную формацию, до сих пор жив? Граждане и вовсе считали, что принцесса сбежала более 5-ти лет назад…
Внезапно воздух задрожал от пламенной ауры, такой чистой и благородной, что казалось, будто тело становится невесомым, а кожа молодеет от обволакивающего её воска.
С неба на изящных малиново-огненных крыльях плавно спустилась демоница, от вида которой бросало в жар даже суккубов, и вовсе не из-за исходящей от неё ауры.