Серафима прекратила помешивать чай и посмотрела на парня прекрасными золотыми глазами: «Тебя не смущает то, как разительно ты изменился?»
«Серафима, я понимаю, к чему ты клонишь… Ты и сама знаешь, что во мне бушуют две стихии. Иногда верх берёт одна, иногда другая. Я это не контролирую.»
«А почему тебя бросает из крайности в крайность⁈ Почему ты не можешь просто быть собой⁈» — тон Серафимы поднялся выше необходимого, поэтому она сухо кашлянула. — «Я имею в виду, что почему ты вообще подчиняешься тьме или свету, а не контролируешь их? Я думала, что ты человек, привыкший контролировать всё и вся вокруг…»
«Я работаю над этим…» — вздохнул Кён.
«Хорошо, что работаешь. Тебе нужно быть настойчивее.»
«О чём это ты? Разве я не настойчив?»
«Я неправильно выразилась… Я говорю про твой разговор с Амоном, да и с остальными тоже за эту неделю. Неужели тебе, тому самому посланнику богини, которого я знаю, не очевидно, что со столь мягким подходом ты воспользуешься вратами Аргуса в лучшем случае через месяц, а то и никогда? Почему ты не можешь быть жёстче?»
«Я уверен, что Амра ответят добротой на доброту…» — ответил Кён. — «К тому же я уже привёл убедительные аргументы, почему меня следует взять…»
Серафима шумно вздохнула, перебив собеседника: «Твои убедительные аргументы не могут убедить даже меня! Все твои техники, рецепты и травы… Они стоят несоизмеримо меньше, чем жизнь детей в безвыходной смертельной ситуации.»
«Так уж устроены все живые существа…» — Кён пожал плечами.
«Проблема даже не в том, что ты мягок, а в том, что ты не можешь позволить себе более грубые методы. Я, конечно, против насилия и шантажа, или обманов всяких, но… Но твои нынешние методы точно не сработают. Разве это не очевидно?»
«То есть сейчас ты предлагаешь мне побыть злодеем?» — вздёрнув брови, спросил Кёна. Когда-то светлая наставляла его на путь света, а сейчас вдруг такая перемена.
«Я ничего не предлагаю, а просто констатирую факт! А ты, судя по всему, ничего не собираешься предпринять по этому поводу. Я думала, ты более целеустремлённый…»
Кён задумчиво нахмурился. Странно как-то. Светлая шоколадка явно мотивирует его что-то предпринять, чтобы пораньше воспользоваться вратами Аргуса, но при этом не желает брать на себя моральную ответственность за методы, которыми он воспользуется. Весь вопрос в том, почему она вообще желает, чтобы он покинул Альбион?
Про любовь речи идти не могло. Возможно, она испытывает к нему здоровую симпатию, но не более. На самом деле Кён заметил, что «светлый он» не вызывает в ней никаких пылких чувств, будь то возмущение, злость или хотя бы удивление. Только добрые и позитивные чувства, какие испытывают разве что друзья. Но этого недостаточно.
Искать эгоистичные мотивы у светлых — неблагодарное дело. Однако Лавр знал, что всё в мире пронизано эгоизмом. Даже если человек отдаёт последние кровные на благотворительность в приют — он это делает это ради удовлетворения. Даже самый добрый альтруист получает свою дозу дофамина, совершая благие дела. В том, что он это делает из-за гормонов, он никогда не признается. Люди любят заниматься самообманом.
«Серафима, расскажи мне о своём детстве.» — попросил Кён.
Серафима удивилась такой просьбе, отпила чай и всё-таки начала рассказ. Он занял больше часа. В основном говорила она, а собеседник лишь задавал уточняющие вопросы. Впервые кто-то столь искренне интересовался её прошлым.
Кён узнал, что Серафима всё детство провела как обычный ребёнок: училась и общалась со сверстниками, имела хобби и увлечения. Иногда ругалась с братом Тимофеем и дралась с сестрой Клементиной, хотя та бывала редко.
Всё это время она росла под фальшивой родословной никому неизвестной женщины. Но однажды спокойной жизни пришёл конец. Высшее общество узнало о ней. Она попала в центр внимания, в водоворот событий, как грязнокровка и дитя тёмного.
Девочка столкнулась с огромным давлением. Вся её жизнь перевернулась с ног на голову. Мать забрали, а её судьба, казалось, висела на волоске. Даже самые близкие родственники открещивались от неё, не желая брать над ней опекунство. Во взглядах всех вокруг читалось едва скрываемое пренебрежение и презрение.
И всё-таки Серафиму не оставили. Ей дали обучение, как интеллектуальное, так и боевое. Как девочка догадалась, это произошло из-за её высшей врождённой базы. Проще говоря, это произошло из-за её силы. Она могла положиться только на неё.
{Значит, у неё нет близких людей… Нет того, кто поручится за неё. Может и неосознанно, но она рассматривает меня на эту роль.} — подытожил Кён. В общем-то все девушки в той или иной степени ищут мужчину, на которого можно положиться, но у Серафимы эта потребность гораздо глубже и не имеет привязки к инстинкту размножения.