«Я всего лишь ожидаю твоего скорейшего слияния с клоном, чтобы получить Зеркальце Души. Таков был наш уговор. Что касается всего остального, то я выполнила свою часть сделки. Больше между нами нет долгов.»
«Долгов нет, только сперва оставьте мне тела стихийных эссенций.»
Богиня с кивком исчезла, прихватив с собой ментальный шар.
В помещении появилось восемь огромных безжизненных тушек легендарных цветов. Вся их энергия и души были заключены в легендарной медицине, но это вовсе не означает, что их тела не имеют ценности. Наоборот, ради такого сокровища никто не пожалеет деньги. Их тела обладают наивысшим качеством своей стихии.
Кён спрятал туши цветов в пространственные кольца, — благо их вместимость была огромной, всё-таки он их собственноручно изготовил, — и отправился наружу, предвкушая долгожданную встречу с Клементиной. Он с ней не разговаривал уже несколько недель, так как ранее она вошла в глубокое состояние медитации, а он с головой погрузился в изготовление легендарной медицины, даже ни разу не выйдя наружу.
Стоило Кёну преодолеть барьер, как он ощутил бесподобную тёмную ауру. Казалось, в руднике зародилось тёмное солнце, такое гнетущее и устрашающее, что сердце трепетало.
Взгляд Кёна устремился к центру кристально чистого источника, где в позе лотоса сидела стройная девушка, чья красота казалась неземной. Её смуглая кожа мягко мерцала в отблесках света, а элегантное чёрное платье струилось по её изящной фигуре, подчёркивая каждый изгиб с утончённой грацией. Когда она подняла взгляд, её пышные ресницы вспорхнули, открывая бездонные иссиня-чёрные глаза.
На мгновение Кён потерял дар речи. Клементина в этот момент воплощала саму богиню тьмы. Даже её глаза стали темнее. Казалось, она превратилась в воплощение тьмы… Её красота была не просто даром природы, но и отражением внутренней мощи.
Прошло лишь мгновение, а Клементина оказалась в метре от парня, смотря на него с загадочным блеском в глазах: «Ну привет, золотой член. Давно не виделись. Вижу, наружу ты не торопился… Уж не потому ли, что боялся встретится со мной?»
«Ты и сама знаешь, чем я был так занят.» — Кён смело шагнул вперёд.
Однако Клементина остановила человека ладонью, не позволяя приблизиться, и невозмутимо спросила: «Мне кажется, или твоя аура изменилась на более пресную?»
Кён силой воли вошёл в истинное тёмное состояние души.
«О-о-о… Так мне больше по душе.» — Клементина удовлетворённо кивнула, продолжая не подпускать парня. — «Вижу, ты уже повелителем успел стать, каков молодец…»
«Мой прогресс можно назвать скромным в сравнении с твоим. Ты молодец. С твоей новой силой мы запросто пробьёмся через барьеры и покинем Даркис.» — Кён вновь шагнул вперёд, но девушка всё ещё не позволила ему приблизиться.
«И тебя ничего не настораживает в данной ситуации?»
«Не понимаю, о чём ты. Я искренне рад за тебя…» — только и успел сказать Кён, как нежная ладонь шоколадки приземлилась ему на плечо и заставила сесть на колено.
«Что ты делаешь?» — холодно спросил парень.
«Да вот вспомнила, как ты впервые принудил меня к сексу… Как моя жизнь буквально висела на твоём члене. Рука совсем не хочет слушаться меня…» — во взгляде Клементины появились недобрые нотки, пока она смотрела на парня сверху-вниз.
«Если ты затаила обиду, как злопамятная дура, и хочешь мне отомстить, то говори на чистоту, что именно ты задумала. Поставим точку в этом вопросе здесь сейчас, потому что времени разбираться во всём этом нет от слова „нихрена“.»
«Просто извинись передо мной. Искренне.» — потребовала Клементина, убрав руку, а когда пацан начал подниматься, добавила. — «На коленях!»
«Ладно-ладно, Клементина, мне жаль, что ты думаешь, что заслуживаешь моих извинений…» — искренне сказал Кён, отряхиваясь от пыли.
«Да кто вообще так извиняется?»
«Послушай, я ничуть не раскаиваюсь, потому что я всё равно ничего бы не изменил, вернувшись в прошлое. Даже если я извинюсь, в этих словах будет ноль искренности. Буквально никакого смысла. Тебе нужны эти пустые слова?»
«Не нужны…»
«А может, ты хочешь увидеть моё унижение? Почувствовать своё превосходство? Глупая, я не из тех людей, которых можно силой к чему-то принудить, а даже если у тебя и получилось бы, то я лишь упал бы в твоих глазах, как и ты в моих, разочаровав меня.»
Со вздохом Клементина скрестила руки и отвернулась. Она чувствовала себя неприятно. Довелось же ей, дуре, привязаться сердцем и телом к этому подонку… Теперь уже глупо жаловаться на то, что он такой, какой есть. Не в её власти его изменить. Эта ситуация казалась безвыходной, ведь тьма в душе требовала вернуть обиду.