Тренированный разум разведчика, хоть и здорово заворожённый, продолжал анализировать и фиксировать отдельные детали увиденного. Речь оборотня-жреца совсем не походила на речь горного затворника — наоборот, очень правильная, с современными оборотами, она могла принадлежать не просто горожанину, но как минимум образованному дворянину. А сложные словосочетания типа “психосоматический ключ”, употребляемые походя, и вовсе говорили о том, что перед ним настоящий учёный. Причём не из тех, кто делает умозрительные выводы ради торжества натурфилософии, а практик, вроде Маркуса.
— Энноний — удивительный металл, уверен, в будущем откроют ещё множество его чудесных свойств, — продолжал вещать мужчина. — Ты ведь был уверен, что обращение — это какая-то магия, требующая сложного обряда. О да, обращение даже изнутри кажется чудом, что уж говорить про тех, кто видит его со стороны впервые — вот почему я не стал тебя сразу разубеждать. Не даром детям или внукам близнецов, выращенных Матерью-волчицей, удалось создать собственный культ и объединить целую Империю вокруг него!
Про себя галлиец согласился: он, давно разочаровавшийся в матери-Христианской церкви агностик, вполне мог бы кинуться принимать языческую веру, побывав на обращении. Чудо, которое можно повторить по желанию вместо пустых россказней без единой демонстрации.
— Однако я уверяю тебя, коллега, наши особые способности совершенно естественны. Никакой “магии”, никакого “вмешательства высших сил”. Больше скажу: произошедшее тогда, появление оборотней, нас с тобой, есть случайность, результат редкого стечения обстоятельств. Много эннония, новорождённые младенцы, смешение человеческой и волчьей крови… О, вижу, теперь не веришь? Наелся? Тогда за мной, мне есть что тебе показать.
Де Вилшер чуть не выдал себя, вскочив, готовый бежать за харизматичным волхвом! Затекшие ноги помогли прийти в себя — иначе его банально бы услышали, сейчас, без блеяния обречённых овец. А там и мозги, наконец, встали на место.
“Голубые глаза! Человеческие глаза у волка! Тот волхв, что привел облаву к горцам — он тоже оборотень! Вот почему он меня разглядел на острове в ручье! К счастью, нюх, видать, только в волчьей форме обостряется! Но всё равно нужно беречься тут, прямо у оборотней в самом логове, сильнее вчетверо!!!”
Пришлось аккуратно, буквально ползком отдаляться от места отправления древнего культа, благо, трое оставшихся жрецов, негромко переговариваясь, принялись за уборку круга из камней и алтарной плиты. Они, честно говоря, не выглядели довольными услышанным от своего лидера — кому будет приятно, когда твою веру принижают до “совершенно естественного процесса”. Но, очевидно, харизматичный любитель поговорить каким-то образом сумел заручиться лояльностью других оборотней, и ничуть в ней не сомневался.
Больше всего Антуана нервировало, что он с каждым мгновением, потраченным на скрытное перемещение внутри огороженной для себя оборотнями зоны, теряет драгоценные крупицы информации, так щедро раздаваемой вожаком неофиту. Да и вообще рискует не отыскать вновь пару человек-волк. А ещё больше рискует, если хоть кто-нибудь из жрецов перекинется и немедленно натолкнется на чужой запах — своих-то любой оборотень наверняка знает наперечёт.
Но пока галлийцу везло: никто не бросался на него из-за декоративных кустов, никто не поднимал тревогу, зато сам он вдоль забора добрался до очередного здания, похожего на склад, только с большими окнами. Прокравшись вдоль тёмного ряда стёкол (дорогое удовольствие в такой глуши, кстати говоря), разведчик к своему неудовольствию обнаружил, что ограда упирается в здание и с другой стороны. Тупик. Если где и был выход, то располагался он со стороны каменного круга, куда, как вопила интуиция шпиона, соваться было просто форменным самоубийством!
“Но ведь главный волхв повёл неофита именно сторону этого здания,” — лихорадочно пронеслось в голове у де Вилшера. Пришлось вернуться под окнами назад, до двери, и отмычкой поддеть язычок, закрывающий замочную скважину. Есть! Свет, хоть и очень слабый! Теперь скорее, но тихо, тихо… Щелчок запорного механизма показался громким словно выстрел, а едва слышный скрип петель ввинтился в уши сигналом тревоги! Но, судя по всему, опять обошлось.