Внутри были сумерки, света хватало только для того, чтобы что-то видеть . Опрокинутые на бок столы свалены в импровизированную баррикаду перед противоположным входом. Пол был усыпан едой и полупустыми бутылками соевого соуса. В помещении не было никаких признаков людей - ни живых, ни мертвых.
Здесь я провел бесчисленные обеды, наблюдая как Рита ест. Здесь я дрался с гориллой-переростком из 4-й роты и играл в "слабо сожрать" с Ритой и ведром умебоши. Разве не лучшее место для нас с ней, чтобы решить нашу судьбу на смертельной дуэли?
Оранжевый свет засиял в проломе западной стены. Взглянув на часы рядом с дисплеем, я едва смог поверить, что прошло восемь часов с начала боя. Уже приближались сумерки. Неудивительно, что я чувствовал, будто мой бронекостюм подбит свинцом. Мои мышцы не были тренированы для такого. Аккумуляторы почти сели, и системы были на грани отключения. Я никогда не был в бою даже и половины такого времени.
В столовой показалась красная броня Риты. Я блокировал топором горизонтальный свинг, каркас моих доспехов скрипнул. Если бы я остановил этот удар в лоб, крутящий момент приводов просто разорвал бы мой бронекостюм, вывернув его наизнанку. Меня вновь охватил страх перед тем, на что Рита Вратаски была способна. Она была вундеркиндом боя и научилась считывать каждый мой финт и каждый блок.
В бою все движения делаются на подсознательном уровне. Это вдвойне трудно компенсировать, когда кто-то учится читать эти движения. Рита была на полшага впереди меня. Она поворачивалась, чтобы нанести смертельный удар в то место, где я буду, даже прежде, чем я там оказывался.
И попадала. Я инстинктивно шагнул ближе к ней, едва избежав всей тяжести ее топора. С моего левого плеча полетели пластины. Красная сигнальная метка загорелась на дисплее.
Ритина нога врезалась в меня, и не было возможности избежать этого. Я полетел по комнате, высекая из своего бронекостюма искры о сломанный бетонный пол. Меня развернуло и я врезался в стойку. Поток палочек для еды хлынул мне на голову.
Рита уже снова двигалась. Нет времени передохнуть. Голова, проверка. Шея, проверка. Торс, правое плечо, блок правой руки... Все, кроме бронепластины левого плеча проверено. Я еще могу сражаться. Выпустив топор, я уцепился перчатками за угол стойки и перепрыгнул ее. Ритин удар поднял брызги дерева с металлом позади меня.
Я оказался на кухне. Передо мной протянулся ряд огромных, промышленных газовых плит и раковин из нержавейки. Сковороды и кастрюли, достаточно большие, чтобы готовить в них целых свиней, висели вдоль стены. Груды пластиковой посуды достигали потолка, а в аккуратных рядках лотков все еще стоял несъеденный, остывший завтрак.
Сбивая подносы, я отступал в лавине еды и пластика. Рита приближалась. Я швырнул в нее котел. Есть! Со звуком гонга котел отскочил от шлема ее вишнево-красной брони. Похоже, этого маловато, чтобы ее переубедить. Может, стоило попробовать вместо котла кухонную раковину? Новым взмахом топора Рита снесла половину стойки и развалила железобетонный столб.
Я продолжал пятиться пока не уперся в стену и, бросившись на пол, увернулся от опасного горизонтального взмаха топора. Морда бодибилдера, все еще бездумно скалившегося на кухню со стены, приняла удар вместо меня. Я бросился Рите в ноги, но она отскочила в сторону, и я позволил инерции вынести меня к ошметкам стойки. Мой топор лежал там, где я его оставил.
Поднимая однажды брошенное оружие, ты даешь понять только одно - ты снова готов сражаться. Никто не подбирает оружие, не планируя им воспользоваться. Было ясно, что я не могу бежать вечно. Если Рита действительно хотела меня убить, а я начинал думать, что так оно и есть, то убежать не выйдет. Парируя одну атаку за другой, я просто посажу аккумуляторы своей брони. Пришло время сделать выбор.
Была одна вещь, которую мне нельзя было забывать. Я пообещал это себе, когда решил сражаться за выход из петель. Под бронеперчаткой на моей руке скрывался номер 160. А когда там было написано 5, я раз и навсегда решил брать с собой в следующий день все, чему могу научиться. Я не делился секретом этих цифр ни с кем. Ни с Ритой, ни с Йонабару, ни даже с Ферреллом, с которым я так много раз тренировался. Только я знал, что они означают.
Это число было моим ближайшим другом, и, до тех пор, пока оно там было, я не боялся смерти. Не имело значения убьет ли меня Рита. Я все равно никогда бы не смог столького добиться без нее. Что может быть правильнее, чем искупить жизнь спасительницы ценой моей собственной смерти?
Но если я сдамся сейчас, все исчезнет. Кишки, которые я рассыпал на изрытом воронками острове, кровь, которой я захлебывался, рука, которую я оставил на земле. Весь этот ебучий цикл петель. Все развеется, как дым, вьющийся из ружейного ствола. 159 боев, не существовавших нигде, кроме моей головы, бессмысленно исчезнут навсегда.
Если я отдам все, что у меня есть, и проиграю - это одно. Но я не собирался умирать без боя. Наверное, мы с Ритой думали одинаково. Я понимал, что она переживала. Черт, мы с ней были единственными людьми на всей проклятой планете, которые могли это понять! Я прополз каждый сантиметр острова Котойуши, пытаясь найти способ выжить, так же, как это сделала Рита на каком-то поле боя в Америке.
Если я буду жить - она умрет, и я никогда не найду никого подобного ей. А если она будет жить, должен умереть я. Сколько вариантов я не прокручивал в голове, других выходов не видел. Один из нас должен был умереть, и Рита не собиралась договариваться кто. Она собиралась позволить это решить нашему мастерству, выбрав стальной язык оружия. Мне оставалось ответить.
Я взял топор.
Выбежав на середину столовой, я примерился к его весу, стоя почти на том самом месте, где мы с Ритой прошли через историю с умебоши. Забавная штука жизнь, верно? Это было всего день назад, а мне казалось - прошла целая жизнь. В тот раз Рита тоже победила меня. Я бы сказал, что у нее был талант соревноваться.
Ритин бардовый бронекостюм шаг за шагом увеличивался передо мной. Она остановилась ровно за пределами досягаемости моего топора, крепко сжимая в руке свое поблескивающее оружие.
В тишину столовой вторглись звуки шедшего снаружи боя. Взрывы звучали уханьем далеких литавров. Ревущие в небе снаряды взвыли высокими нотами флейт, а автоматические винтовки рассыпались барабанной дробью. Мы с Ритой дополнили композицию звоном хриплых тарелок из карбида вольфрама.
В осыпающихся руинах столовой не было восхищенных зрителей. Лишь груды столов и опрокинутых стульев были единственными молчаливыми наблюдателями смертельного танца бордовой и песочной брони. Двигаясь по спирали, как это всегда делала Рита, мы вычерчивали траекторию на пыли бетонного пола. Мы танцевали военный балет, облекшись в пик технологий человечества, и наше грубое оружие пело тысячелетнюю погребальную песнь.
Лезвие моего топора было тупым и выщербленным. Бронекостюм покрыт сколами, а его батареи были лишь чуть более чем пусты. Мышцы повиновались только благодаря силе воли.
Страшный взрыв, потрясший столовую, заставил нас вздрогнуть.
Я знал, что ее следующий удар будет смертельным. И знал, что мне его не избежать. Времени думать не было. Размышлять надо на тренировках, а бой - это чистое действие. Опыт, вплавленный в меня за 159 битв, направлял мои движения.
Рита потянула свой топор назад в замахе. Мой ответил на ее удар, ударом снизу. Две гигантские дуги скрестились, круша бронепластины.
Была только одна разница между мной и Ритой. Она научилась сражаться с Мимиками сама, а я учился бить их, глядя на нее. Точный момент ее удара и следующий за ним шаг - все это было записано в операционке моего подсознания. Я знал ее каждое следующее движение. Вот почему ее лезвие лишь оцарапало меня, а мой удар пробил ее броню насквозь.