Пригубив коньяку, мама раскраснелась и позабыла про очищенную картошку, которую совсем неплохо было бы пристроить вариться. Прижала к груди заветную книжку и предложила:
— Ритулька, давай погадаем по Сафо!
— А как?
— Да элементарно! Ты называешь номер страницы, а жительница седьмого века до нашей эры открывает тебе грядущее.
— А заливное на завтра она, если что, за тебя не сподобится приготовить? — возник ехидный папаша.
— Нет, не сподобится! — отбрила его мама.
Я не верю в гадания, но, чтобы потрафить ей, назвала наобум триста двенадцатую страницу. Выпала полная фигня: «Богатство одно — спутник плохой без добродетели рядом». Естественно, я возмутилась:
— Хм, и эта морализаторская схоластика называется поэзией?!
— Да, конечно, — веско подтвердила мама. — Это стихотворение номер пятьдесят два в переводе Вересаева.
— Всего одна строчка, — фыркнул отец. — Такую чешую, думаю, я и сам бы мог навалять. И чего? Ты бы, Сонь, считала меня великим поэтом?
— Прекрати, Ленчик! Неужели не понимаешь? Тексты Сафо хранились на пергаменте — отнюдь не самом прочном носителе. Зной, дожди и ветра многих столетий…
— Рукописи не горят, но тлеют, — хихикнула я, вырвав у матери томик. — Теперь твоя очередь. Называй страницу!
Она назвала предыдущую. «Я роскошь люблю; блеск, красота, словно сияние солнца, чаруют меня», — прочла я, сильно изумившись. Уточнила на всякий случай:
— Разве ты любишь роскошь?
— Несомненно, — горделиво вытянула шею мать. Наверное, она представляла себя гречанкой из знатного рода патрициев. — Разве можно остаться равнодушной к красоте и роскоши?! Просто мне никогда не представлялась возможность реализовать эту любовь.
— Еще скажи, что я в том виноват, — вякнул отец и легонько пнул меня под столом, напоминая, кто отговорил его от покупки золота и бриллиантов. Я спешно заглотила коньяк, закашлялась, и милостивый родитель хлопнул меня по спине между лопаток, заявив: — Не умеешь пить — не пей!
Любительница роскоши вернулась к «своим баранам» — поставила на плиту кастрюлю с картошкой и взялась мыть мочалкой другие овощи. От нечего делать я предложила отцу погадать на Сафо.
— Больно надо… хотя вот что — позаимствуем-ка мы из ее поэтического наследия тост. — Он раскрыл книгу и прочел: — «Словно ветер, с гор на дубы налетающий, Эрос души потряс нам!»
Я чуть не задохнулась от смеха.
— А чего особенного-то?! Давайте выпьем за Эроса, — прикинулся шлангом папаша и позвал мать присоединиться.
Она вытерла руки полотенцем, прежде чем взяться за рюмку, и задумчиво промолвила:
— Эрос он такой, он может потрясти… Вот в нашем роду, к примеру, все девушки выходили замуж очень рано. В двадцать лет уже первенцев рожали!
Ее замечание обожгло меня хлеще коньяка.
— На что ты намекаешь?! По-твоему, я засиделась, да? Нарушаю священные традиции рода, да?
— Ерунда, дочка, даже голову не забивай никакими замужествами, — заступился за меня отец. — Куда торопиться-то? Дурное дело, как известно, нехитрое!.. Нет, сначала университет окончи, на ноги встань. Вон, на Западе молодость посвящают карьере, а уже только после тридцати лет женятся, детишек заводят…
— Да проблема вообще не в возрасте! Не важно когда, важно за кого выйти! — заорала я, хотя в том не было необходимости: на нашей кухне установилась мертвая тишина. — Я, в отличие от вас, нищету плодить не намерена! Тоже мне заслуга… Ненавижу, презираю убожество!
Отец сделался багровым. Привстал из-за стола, упершись в меня грозным насупленным взглядом:
— Это кто здесь убожество?! Кто нищета?! Как у тебя язык повернулся, а? Мы что, плохо живем, да? Икру едим, сервелатом закусываем!
Он взмахнул сжатым кулаком, будто намеревался огреть меня, но стукнул по столу, причем не так чтобы сильно. Видно, пожалел посуду, а заодно и мою шею. Но я не отступила:
— Угу, едим икру раз в год, в честь дня рождения. А у людей — это норма жизни, как все остальное: крутые тачки, коттеджи, круизы и прочая роскошь…
На слове «роскошь» я запнулась и устыдилась своего выпада. Не настолько я алчная, чтобы страдать из-за отсутствия коттеджа и тачки. Просто Стаc Рудницкий, три дня назад сделавший меня женщиной, с тех пор ни разу не позвонил… и тему личной жизни при мне сейчас лучше не затрагивать… и уж тем более не стоит намекать на замужество и деторождение…