— Жить! Но так, чтобы не увеличивать своим трудом, то есть кровью и потом, количество дубленок, чемоданов, мусорных корзин, «Жигулей», магнитофонов и прочего ничтожного дерьма, которое заполонило души и квартиры обывателей. Этого дерьма уже столько, что половине населения можно сорок четыре года не работать. И перестать грабить этот крохотный шарик под названием Земля. Карл Маркс когда-то сказал, что нужно быть готовым к тому, чтобы обладать вещами. Быть готовым! Ты это понимаешь? Быть готовым, чтобы дорасти до них, научиться пользоваться ими. А многие из тех, кто нахапал…
— Я не об этом. Я хочу знать, что дальше?
— Продержаться, — сказал он. — Наступит осень, и я продолжу учебу. Я взял академку. А осенью снова пойду в университет. Я жив надеждой. Не торчать же мне всю жизнь на хлебозаводе у барабана?!
— Почему?
— Потому что я не ворон, чтобы спускаться с небес на дорогу клевать коровьи лепешки. Мне надо продержаться в облаках, и я продержусь. Чтобы затем вернуться в университет и стать прежним. Стать прежним, ты это понимаешь?
Еще никогда я не видел Спартака столь возбужденным, готовым сорваться на крик. Лицо его горело, глаза увлажнились, губы сделались тоньше и злее, а руки он сцепил в замок на груди и как-то боком ходил но комнате, то приближаясь ко мне, то отступая. И вдруг сел на стул возле тумбы с магнитофоном и умолк.
Ко мне подошел Студент.
— Ну что, наговорился? Теперь к делу!
Лика посмотрела на меня внимательным и каким-то напряженным взглядом. Она была чем-то недовольна, ей требовалась помощь, а я не знал, чем помогать. Нужно было поговорить с нею раньше, но я стеснялся, думал, что это некрасиво — разговаривать наедине с девушкой другого.
— Итак, о деле, — сказал Спартак. — Мне нужен десятитомник Томаса Манна. Я его должен вернуть в одно место. Я его взял, и я его верну!
— Кто такой Томас Манн? — спросил я, припоминая, что в самом начале нашего знакомства Спартак спрашивал у меня, есть ли в нашей домашней библиотеке этот автор? Томаса Манна у нас не было.
— Кто такой Томас Манн? — повторил мой вопрос Спартак. — Боюсь, что лучший зарубежный писатель двадцатого века… Я с ног сбился, разыскивая его. И вот три дня назад мы с Ликой познакомились с инженером. Он сам подсел к нам в кафе. Ему приглянулась наша Лика, это я увидел невооруженным глазом. Потому он распустил такой хвост, какого не бывало у павлина: и физик он, и лирик он, и горный турист, и художник, и спортсмен — в общем, косая сажень в плечах и семь пядей во лбу. Но не в этом суть, а в том, что он держит библиотеку. И в этой библиотеке есть Томас Манн. Вот и все. И его Томас Манн должен стать моим!
После этих слов меня словно отпустило. Я вздохнул и сел на диван. Подумаешь, какие-то книжки, было бы из-за чего переживать. Ну артист! Обставил дело так, будто, по крайней мере, надо ограбить ювелирный магазин. А тут книги! Обойдется этот гуляка инженер без нескольких книг, тем более, если у него целая библиотека!.. Да, да, именно эта подленькая мыслишка и должна к тебе прийти сейчас, чтобы ты не трепыхался, а делал то, что заставят.
— Он пригласил в гости меня и Лику. — Спартак посмотрел на часы. — Он будет ждать нас через полтора часа. Что входит в твои обязанности, Толя? Надеюсь, ты запомнишь, что тебя сегодня зовут именно так? Обеспечить моральную поддержку Лике. Она девушка, а девушкам надо помогать. Помни: ты ее брат. Но живешь не здесь, а приехал из другого города. Например, из Москвы, так солиднее. Ты о Москве что-нибудь знаешь?
— А почему тебе не пойти? Он же вас приглашал? — спросил я. — В крайнем случае, есть Леша и Студент.
Спартак вытаращил глаза, и я подумал, сейчас закричит. Не закричал. Сдерживая ярость, стал объяснять:
— Если пойду я, то нет гарантии, что он выйдет из дома. Леша по физическим данным не подходит — мало он похож на Ликиного брата, кроме того, свято верует, что в мире царит абсолютный порядок: день сменяется ночью, понедельник — вторником, август — сентябрем. Большего ему и не надо, и тем он мало интересен!.. Не обижайся, Леша!.. Студента тоже не пошлешь — испортит дело своими жуткими ухмылками и пошлыми анекдотами.
— Выходит, один я остаюсь?
Спартаку не понравился мой вопрос. Он прошелся от тумбы до двери и обратно, резко повернулся ко мне:
— Послушай, Дима, не финти. Да или нет?
В конце концов, неизвестно, как там будет и что будет. Почему бы не пойти с Ликой в гости? В конце концов, и там можно думать — сообразиловка-то при мне! Смотреть и думать.
— Хорошо, дальше?
— Итак, что ты знаешь о Москве?