— Что ты! — воскликнул парень. — С удовольствием!
— Пишите заявление. Следующий!
Как мало все-таки надо, чтобы тебе понравился человек. Вот сказал, что берет парня в училище, и тут же стал мне другом. Только если он такой умный, почему сразу не поймет, кто перед ним?
Степка шепнул:
— Спокойно, Дима, одной ногой мы уже в училище.
Нужно понимать, что одна нога — это он, а я — вторая. Но какие данные у этой второй ноги, чтобы поступить? Сколько ни искал, не мог найти.
Николай Николаевич в это время разговаривал со следующим:
— Ну а вы чем увлекались, кроме учебы?
Парень почесал затылок:
— Што тут сказать… Я в совхозе рос, там у нас такого не было, штоб увлекаться. Матери помогал на телятнике. В совхоз на работу ходил. Сестры у меня, трое, а батьки нету, приходилося и сестер доглядать.
Николай Николаевич сидел опустив голову и будто не слушал. Он с любопытством рассматривал тоненький карандашик в руке, неторопливо поворачивал в пальцах, и нам стало ясно: данных мало.
И тут парень вытащил из кармана золотую медаль.
— Что это?
— На сельхозвыставке дали. На опытном участке мне повезло получить вот такую свеклу! — Парень сделал руками обруч.
— Свеклу? — переспросил Николай Николаевич.
Парень кивнул. Эх, как он хотел поступить в училище, этот медалированный свекловод. Но его не приняли. Я дышать перестал, когда услышал, что его не принимают. И вообще весь этот прием — какое-то дремучее детство, будто не профессии учить, а в детсад принимают.
— Правильно ли вы делаете, что идете к нам? — спросил Николай Николаевич, разглядывая медаль.
— Не знаю… Один из нашей деревни закончил ваше училище и насоветовал. А сам я больше животных люблю: телят, лошадей, овец.
— Видите? А у нас ничего этого не будет. Не окажется ли мукой для вас такая работа?.. Вот что, поезжайте-ка в сельскохозяйственный техникум, поговорите с председателем приемной комиссии или с директором техникума, покажите вашу медаль, и я думаю, вас примут. Ну а захотите учиться у нас, приходите, мы будем рады. Валентина Андреевна, дайте ему справочник средних учебных заведений, найдите там сельскохозяйственный техникум — пусть перепишет адрес… Кто будет кормить страну, если такие парни уйдут в промышленность?!
Пока медалированный свекловод переписывал адрес, к столу подошел маленький белобрысый пацанчик. Положил свидетельство, отошел к двери, попросил нас посторониться, встал на руки и так, на руках, пошел к столу, за которым сидели мужчина и женщина. Подошел, поднял одну руку и, стоя на другой, отодвинул стул. Осторожно, опираясь одной рукой о стул, а другой о ножку стола, поднялся на стол, прошел на руках по голубой скатерти и, вытащив из кармана какую-то книжечку, подал ее Николаю Николаевичу и сказал:
— Классификационный б-билет спортсмена, пе… первый юношеский по гимнастике. Я п… принят? — спросил он и при этом немного развел ноги, потеряв равновесие.
Николай Николаевич перелистал книжечку, засмеялся:
— Это я понимаю! Человек не лениво прожил свои пятнадцать лет! Разумеется, вы будете приняты!..
Приближалась моя очередь, но в этот день она так и не подошла. Зазвонил телефон, Николай Николаевич снял трубку, послушал, покивал головой и проговорил, обращаясь к нам, стоявшим на прием:
— Все, друзья. К сожалению, остальные должны прийти завтра. Меня и Валентину Андреевну приглашают на педсовет.
Неладно получилось. Особенно расстроился Степка. Всю вину за нашу неудачу он взвалил на телефон. «Чертова трещотка! — сказал в сердцах. — Когда люди покончат с войной и алкоголем, то примутся за телефоны».
Я поторопился его успокоить, сказал, что с училищем решено: если примут, то пойду. Но к родителям Степки не поеду. Нельзя ехать, когда на душе такой мрак: и сам не успокоюсь, и не дам покоя другим.
Степка возражал, убеждал меня, что с ним и горе — не беда, но потом все понял и сказал:
— Хорошо, я поеду один. Сейчас позвоню дяде Коле — он достанет билет. А тебе оставлю ключ от квартиры — живи, если надо.
Поначалу я обрадовался. Но тут же отказался — хватит мучить отца и себя, надо возвращаться домой.
— Нет, Степан, пора к дому грести.
Он, довольный, предложил:
— Может, сейчас и рванем к тебе? Может, там батя, — знаешь, как обрадуется!
— Нет, я не могу в таком виде. Нужно сменить одежду.
— Да чего ее менять? Пошли ты бывшую малину к чертям собачьим и поступи по принципу: «С паршивой овцы — шерсти клок».