Я взглянул на часы и уже вдогонку:
— Без пяти тринадцать.
Они поскакали дальше, а я подумал: «В конце концов, не все ли равно, кто ты — мальчик, или уже дядя, или даже дед? Все равно в тебе ни на грош взрослости. Тебя даже к Вере не пускают, на тебя даже Горностаева не обращает внимания, тебя даже в техникум не приняли!..»
У меня теперь уйма свободного времени — не нужно никуда торопиться. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Только там, вдали, существует первое сентября, и с него начнется девятый класс. Опять школа, и тут ничего не поделаешь. Ни ты, ни учителя, ни даже директор. Учиться надо всем, а значит, добро пожаловать, наш пупсик Батраков!
Я вошел во двор и поднялся по лестнице. Неожиданно отец оказался дома — резал капусту для щей. Обернулся на стук двери и, увидев меня, застыл с ножом в одной руке и капустной кочерыжкой в другой. Он ждал моих слов, а мне будто сдавило горло — не продохнуть. Наконец я выдавил из себя:
— Пойду в девятый класс. Многие идут, и я тоже…
— Значит, не поступил? — вроде бы весело отозвался отец. — Не прошел по конкурсу или что?
— По конкурсу, — кивнул я.
— Та-ак, — проговорил он, снова отворачиваясь к столу. — Мать в больнице, что ей говорить? Ей и так плохо, а тут сын «успехами» радует.
— Не говори, не надо. Я сам ей скажу, она меня поймет.
— Она его поймет! — Вдруг он резко обернулся: — Ах, как трудно понять бездельника. Дармоед! Ты все врал, что занимаешься…
Вот оно, знакомое, обидное слово!.. Несколько мгновений я смотрел на отца. Глаза мои наполнились слезами, лицо его расплылось, задрожало… Я бросился на улицу и заметался, не зная, куда бежать. Решил ехать к Вере. Найду ее. Пусть знает, какой у меня отец!..
Но обида на отца постепенно проходила. В общем, все мои неприятности свелись к единственному слову — «дармоед». Я знал: отец уже переживает свою несдержанность и жалеет, что поступил «на скорую руку». Если вернуться, он будет разговаривать иначе. Может быть, даже попросит прощения. Но я не собирался возвращаться. По крайней мере, до вечера…
Глава третья
Наш двор большой. Дома вокруг него сляпаны лет десять назад. Не дома, а полдюжины близнецов, которые отличаются друг от друга только цветом балконов. В моем доме балконы красные, в Степкином — синие.
Пошел к Степкиному дому. У клумбы с маленькими куклами-голышами играет Валечка, Степкина младшая сестра. Красивый ребенок! Беленькая, волосы тоненькие, как паутинка, а глаза и бантики в косах большие и синие.
— Скажи, Степка дома?
— Нина ему встрепку дает, он квартиру убирать не хочет.
Я стал обходить клумбу и увидел Студента — тот шел на меня и улыбался. И по этой улыбке можно было понять, что жизнь у него бесконечно радостная и безоблачная. Вообще, зовут его Владимир Заливский. Но в прошлом году он пошел за кого-то сдавать экзамен по русскому языку в техникум, провалил, и с тех пор ему присвоили кличку Студент.
— Привет, Батрак! Я прослышал, ты в ученые подался, в строительный техникум прешь. Поступай уж на медика. Будешь хвастать: «Диплом врача я получил — свою мамку вылечил». А то, говорят, если ее пересыпать нафталинчиком, лет сто в больнице пролежит…
Я без размаха ударил его по лицу, так что он отлетел к самой клумбе. Он схватился за щеку, ринулся ко мне, но тут же остановился, злобно сказал:
— Лихо ты меня!.. А вспомни, как я из-за твоей мамочки курс науки проходил: чуть ли не в каждом из шести законченных — по два года. Ну и что? Стал я умнее? Теперь во всех газетах долдонят, что нельзя нашего брата на второй год оставлять. Дошло до чьих-то мозгов, что к добру это не приводит… А ты знаешь, что поначалу я даже дрался с одним пацаном, доказывая, что именно моя учительница, Вера Николаевна, лучше всех учителей на свете? А она меня из года в год — на второй год!.. Увидишь ее, узнай, какие цветочки ей на могилу принести?
Нужно было врезать еще раз этой скотине, но я уже отключился. Будто все, что он говорил, не касалось ни меня, ни Веры. Теперь я видел даже не его, а его дружков, каких-то взрослых парней, которые часто появлялись в нашем дворе. И он выходил к ним. Они шли в беседку и сидели там допоздна. Бабки во дворе (если им выдать по автомату и полушубку, то лучшей охраны дома не придумать) говорили, что он связался с дурной компанией и что ему только шаг до тюрьмы. Не знаю, как они это определили, по-моему, ребята как ребята. Даже любопытные. Особенно один там, они его слушали раскрыв рты.
Студент вдруг подошел к Валечке и протянул ей конфету в блестящей бумажке. Она озарилась такой радостью, что я невольно улыбнулся. Какой-то непонятный парень этот Студент. И подлый и добрый. Или, может, неудобный?..