Алина подошла ближе, ее голос был мягким, но твердым.
– Намерения не важны, Кирилл. Важны только результаты. Твои рассказы дали людям надежду, видение новой жизни. Они взяли это видение и сделали его своей реальностью.
Кирилл покачал головой, его мысли метались.
– Это не реальность. Это не Россия, – прошептал он, его руки сжались в кулаки. – Это какой-то кошмар.
Лицо Алины смягчилось, в ее взгляде мелькнуло неожиданное сочувствие.
– Это может казаться тебе таким, Кирилл, но это наш мир. Наша реальность. Ты не можешь просто пожелать, чтобы этого не стало.
– Я найду выход отсюда, – заявил Кирилл, его голос дрожал от решимости. – Я не останусь здесь и не буду смотреть, как люди превращают мои рассказы в… это.
Алина тяжело вздохнула, ее плечи немного опустились.
– Кирилл, послушай меня. Ты не можешь уйти. Этот мир нуждается в тебе. Ты – их надежда, их путеводный свет.
Но ее слова не достигли его. Кирилл сжал челюсти, его глаза горели упрямством.
– Мне все равно, что они хотят или в чем нуждаются. Я не буду частью этого. Я не позволю им использовать мои слова, мои рассказы, чтобы оправдать это… это безумие.
Сабантуев тяжело вздохнул, его лицо стало задумчивым.
– Кирилл, ты не понимаешь. Это прогресс. Это эволюция. Здесь люди свободны выражать себя, жить своей правдой.
– Друзья мои. Скажите, могу ли я погулять по городу без вас? – спросил Кирилл.
– Конечно, – ответила Алина. – Вот, возьми, – она протянула устройство, напоминающее смартфон. – Если понадобится автомобиль, просто нажми кнопку с его изображением, и тебя отвезут, куда скажешь.
Кирилл с недоверием взял устройство и положил в карман.
– Но я должна предупредить, – добавила Алина. – Я не уверена, что ты захочешь увидеть то, что может предложить этот город.
– Я рискну, – ответил Кирилл, пытаясь показать уверенность, но голос его предал.
Сабантуев одобрительно кивнул:
– Очень хорошо, Кирилл. Но помни: что бы ты ни увидел, что бы ни случилось, ты всегда здесь желанный гость. Теперь это твой дом.
Кирилл поблагодарил мэра и вышел из "Зоны Свободы".
Он шел по улицам Изгарда, пытаясь осознать то, что происходило перед его глазами. Это был мир, который он, сам того не желая, создал своими словами, но с каждым шагом он все яснее понимал, что его мечты изувечили, превратив в кошмар. Город жил, гудел, дышал, но это дыхание было тяжелым, затхлым, пропитанным чем-то тревожным.
Его путь начался с центрального проспекта, который вскоре сузился в узкие улочки, словно специально созданные, чтобы давить на сознание. Свет от фонарей тускнел, превращаясь в болезненный желтоватый оттенок, отчего казалось, будто воздух становится гуще. Люди, мелькающие в тенях, больше походили на хищников, чем на жителей. Они не говорили, но их взгляды скользили по Кириллу, как ножи по шелку.
Первой его остановкой стала аллея с неоновой вывеской, на которой полустертые буквы складывались в слова: "Черный рынок желаний". Здесь торговали всем, что могло возбудить, обмануть или сломать человеческую душу. На полках стояли бутылки с этикетками: "Забвение", "Храбрость", "Вечный сон". В одном углу высокий худощавый человек предлагал поддельные воспоминания – обрывки чужих жизней, которые можно было имплантировать в сознание.
Кирилл смотрел на людей, суетящихся возле продавцов. Их глаза лихорадочно блестели, а руки нервно шарили в карманах в поисках денег или чего-то для обмена. Один мужчина кричал, что ему нужно больше боли, и бросал свои последние купюры в лицо продавцу, который лишь усмехался.
– Нужен товар, друг? – к Кириллу подошел сгорбленный человек с глазами, напоминающими глаза слепой рыбы. – У нас все настоящее. Удовольствие, отчаяние, даже чистый страх.
Кирилл отвернулся, чувствуя, как подступает тошнота.
Он вышел из аллеи и оказался в районе, который местные называли "Темные дворы". Здесь каждый дом казался умирающим, облупленные стены были покрыты граффити, в которых обещания вечного счастья перемешивались с угрозами смерти в художественном хаосе. На одной из стен он заметил надпись: "Если ты здесь, ты уже проиграл".
Под уличным фонарем неподалеку стояла женщина с пустыми глазами, ее лицо покрывали тонкие шрамы. Она держала в руках что-то, похожее на изуродованную куклу. Рядом, на крыльце разрушенного здания, сидел мужчина, нервно дрожащий, словно находящийся в ломке. Его губы шептали слова, которые не складывались в предложение.
Кирилл шел дальше, но его шаги эхом раздавались в тишине, словно сама тьма внимательно слушала.
Он дошел до места, которое позже назвал "сердцем тьмы". Это была большая площадь с огромной ямой, окруженной стальными ограждениями. Люди стояли на краю и смотрели вниз, но Кирилл не мог разглядеть, что там, только слышал едва различимый низкий гул, будто сама земля стонала.