- Слава Богу... - он перекрестился, облегченно выдыхая. - Слава тебе, господи...
Солнце уже прощалось с окрестностями, когда группа Сергея вышла в заданную точку.
- Давно загораешь? - спросил он у лежащего с закинутыми на рюкзак ногами Александра.
- Только пришли...
- А это что за цирк? - Сергей кивнул в сторону приближающейся бегом группы. У каждого в руках вдобавок к снаряжению был булыжник величиной с астраханский арбуз. Страдание и желание умереть были написаны на залитых потом лицах.
Позади бегущих в открытом джипе возвышался шеф-португалец. Слова не долетали, но, судя по мимике и жестикуляции, шеф напутствовал их «добрым» словом.
- Попали пацаны! И попали конкретно! - без тени сострадания рассказывал Саша. - Эти умники проспали полдня в кустах, потом дошли до первого бара и вызвали такси. Но вот незадача, несколько минут спустя шеф, контролирующий прохождение групп, проезжая мимо, останавливается в этом же баре - попить то ли горячего кофе, то ли холодного пива. Представляешь, совпадение?
- Да-а уж, что бы было... - подумал про себя Сергей.
- Ну вот. Обслуживая его, бармен услужливо поинтересовался: вызвать ли ему тоже машину? И потом дал подробное описание группы, уехавшей на такси. Вот шеф им и устроил вместо марша - марш-бросок с новой вводной.
- Вы, уроды... - находившийся в ударе португалец ходил взад-вперед перед построенными в линию изможденными бойцами, - с этого момента и до конца подготовки, если вы только доживете до конца, потому что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы сдохли раньше, а вернувшиеся в полки получили по сорок суток «губы», а не знаки снайперов. С этого момента все, что вы будете делать, включая есть, спать, срать, ходить в душ, вы будете делать с этими камнями в руках. Если кого-то из вас я увижу с пустыми руками, - вы пожалеете о том, что родились.
Наблюдавшие за сценой Сергей и Артем, подняв брови, многозначительно посмотрели друг на друга.
- Хорошо, что шеф не остановился там, где я забыл свой арбалет.
- Не говори, иначе бы нас точно привязали к мишеням и расстреляли...
И в боях бывают передышки. Осунувшихся и постройневших стажеров-снайперов привезли в полк на выходные, чтобы те привели в порядок оружие, снаряжение, да и сбили с себя накопленную за недели грязь.
Управившийся с хозяйством, оживленный водой Сергей натягивал парадку.
- Сань, пойдем в город, поужинаем, а то у меня уже не желудок, а консервная банка вместо него.
- Нет, я пас... - украинец отрицательно покачал головой, устраиваясь поудобнее, чтобы зажмуриться до утра.
- Артем?
- Я тоже пас... Возвращаться будешь, - мороженого купи.
- Артем, между мороженым и сексом ты что предпочитаешь?
- Конечно, мороженое...
Просторный зал ресторана был обставлен старой массивной мебелью из дерева и кожи бордово-затертого цвета, впитавшей в себя тонны гудрона и прочих масел табачного дыма. Обстановка была продумана таким образом, что, несмотря на размеры зала, создавалась атмосфера интимности и уюта. Это и притягивало сюда людей, желающих укрыться от пронизывающей жары и людских глаз.
Остановившись перед вывеской дневного меню, и не найдя в нем ни одного знакомого слова, Сергей, немного поколебавшись, шагнул вовнутрь. Голод толкал его в спину.
Навстречу, скользя и изгибаясь между столиками, появился худой официант с лошадиной улыбкой. Сергей подумал, что с таким лицом надо в суд на родителей подавать за умышленное членовредительство.
- Вы один или в сопровождении, - на пальцах спросил человек-лошадь.
- Один, - на пальцах ответил Сергей.
Худой провел Сергея в глубину зала и усадил за несколько изолированный от остального зала столик.
Трудно сказать, из каких соображений он это сделал и кого хотел изолировать больше - посетителей от Сергей или его от посетителей.
Правда, что после нескольких недель полигона, под солнцем, в грязи, осунувшийся, с выделяющимися скулами, черной рожей и красно-лысым черепом, его вид к общению не располагал.
- Вот и отлично, - подумал Сергей, усаживаясь поудобнее на отполированную попами посетителей кожу дивана. На умозаключение кентавра ему было абсолютно наплевать.
В ожидании карты-меню Сергей заказал бокал пива.
Стакан холодного «Кроненбурга» испарился в глотке в мгновение ока, как испаряются капли воды, касаясь раскаленного железа. Полегчало. Высохшее за последние недели нутро стало оживать.
После короткой паузы на первое пиво легло второе. Похорошело. Прохлада и приглушенная музыка в букете с накопленной усталостью и пустым желудком сделали свое дело. Глазки сомкнулись, и голова скатилась набок.