- Я знал, что ты меня здесь ждешь, вернее, не я, а тот, кто надо мной, над нами.
- Ты веришь в Бога?
- Бог... не Бог?! Не знаю. Все равно, я ему благодарен... Кто бы там ни был.
- Значит, ты меня не бросишь? Теперь, когда ты получил, что хотел...
Сергей стиснул ее маленькое горячее тело.
- Я люблю тебя, Алика, как никого и никогда не любил. Да и любил ли вообще раньше? Так, увлекался!
- Если любишь - отпусти, а то сломаешь мне ребра, - просипела, задыхаясь в объятиях, Алика.
- Я тебя полюбила сразу, как только увидела первый раз.
- Да?! К чему тогда был весь этот маскарад безразличия?
- Наверное, ты дурак? - счастливо улыбаясь, она набросилась на Сергея.
Всю обратную дорогу Сергей не переставал думать о случившемся. Он был счастлив, потому что получил наглядное подтверждение, что для нее все это гораздо больше, чем просто мимолетное летнее увлечение. И тут же возникли тревога и сомнения.
Как дальше быть? Как дальше жить? Как уберечь Алику? Как им уберечься, когда с одной стороны безжалостная машина - Иностранный легион, которому он принадлежал с потрохами, не имея права даже умереть без разрешения на то, с другой - религиозное, без капли толерантности, многочисленное традиционное арабское семейство Алики? Есть ли будущее у их любви? Или она заранее обречена?
С такой нелегкой думкой Сергей вернулся в полк. В подразделении стояла непонятная суматоха, военная полиция сновала по комнатам.
- Что за концерт? Мы не заказывали, - обратился к Александру.
- Не концерт - цирк. Намедни братья-поляки набрались гремучего зелья - зубровки, потом свернули из простыней куклуксклановские балахоны и, вооружившись мачетами, со свечами в руках вломились среди ночи к мирно почивавшему Сэру Мортимеру с намерением линчевать верноподданного английской королевы. Представляешь, тот открывает глаза, а над ним белые колпаки, свечи и блестящие в темноте мачете. Генетический многовековой страх подбросил его к потолку. Не знаю, как он вырвался из комнаты... Наверное, по потолку? Он начал с ревом бегать по полку, поляки, естественно, за ним. Представляешь - ночь, холод... Через плац бежит черный Мортимер в белых трусах и босиком, а за ним, размахивая саблями, толпа в белых колпаках. Дежурный по полку, когда увидел, подумал, что у него «белка» и уже зарекся больше не бухать. Пришел в себя после того, когда один из преследователей растянулся во весь рост, наступив на край простыни...
Под конвоем складывающихся от смеха пацанов из военной полиции «куклуксклановцы» направлялись на губу, где каждый вечер потом они хором повторяли Кодекс Чести Легионера:
- Каждый легионер - твой брат по оружию, вне зависимости от расы, религии, национальности.
26
- Думаю, за выходные у тебя было время морально настроиться на горную прогулку? Или как?
- Или как, Саша... или как? Как тут?
- Теперь уже не понимаю, ты о чем?
- Да о своем я, Саша, о своем... Ладно, пойду пожитки собирать.
Подразделение уходило в горы с задачей незаметно выйти в тыл противника и оседлать высоту. Кто говорит: горы, говорит: все свое несем на себе. Сергей приподнял рюкзак.
- Что кривишься, - спросил, глядя на него, Василий.
- До чего же тяжелый, гад! У меня же винтовка, и ночная оптика, и вся взрывчатка. Тоже мне, мула нашли!
- Осла, - скалясь, поправил Василий.
- А ты не щерься, лейтенант тебя не забудет!
С наступлением темноты растворенное на местности подразделение тремя группами начало движение. Василий поверх рюкзака приспосабливал станок носимого противотанкового комплекса.
- Я же тебе говорил: Родина тебя не забудет! - бросил, проходя мимо, Сергей. - Ноги береги!
Замерзшие от лежания на камнях, бойцы согрелись уже через несколько минут марша. А через час уже ловили воздух ртом. Захрустел под ногами снег. Сергею казалось, что то зaхрустели колени под тяжестью ноши.
- Мягче ступайте - след в след! Вдруг цепочка остановилась.
- Снайпера к лейтенанту!
Сергей чертыхнулся:
- Что там за срочность?
Добравшись до головы колонны, он увидел картину: от сидящего на снегу радиста густыми клубами шел пар. Рация валялась тут же на снегу...
- Все, больше не могу, что хотите со мной, то и делайте...
- Бери рацию, - кивнул лейтенант Сергею. - Остальным разобрать боекомплект, остальное пусть тащит сам!
Сергей, матерясь, взвалил на грудь тринадцать килограммов рации. Тринадцать килограммов! Это когда просчитываешь каждый грамм, отбрасывая все лишнее, оставляя только самое-самое необходимое и боекомплект, а лучше три, еще больше, если можешь нести.
Длинные подъемы сменялись незначительными спусками. Что из двух тяжелее - это еще вопрос. Промокшая насквозь куртка прилипла к спине. В глазах стали появляться круги.