- Да иду-иду! - гаркнул Сергей и, обмотавшись полотенцем, оставляя лужи на полу, прошлепал к двери.
Поль ворвался как вихрь, не в силах говорить. Первая мысль, промелькнувшая у Сергея, была о том, что у Поля что-то стряслось, но, пробежав глазами через дворик, он увидел нелепо лежащую на полу Алику.
Сердце Сергея остановилось. В два прыжка он оказался возле нее. Подхватив бесчувственное тело, он бросился укладывать ее на маленьком диванчике.
Девочка приходила в себя, на лице крупным градом выступила испарина. Ее стало тошнить. Сергей метался между ванной и спальней с мокрой тряпкой в руках.
Алику прорвало, и слезы покатились с глаз, сопровождаемые рыданием и стонами. Ее руки сжимали живот. Не зная, что делать, Сергей стоял на коленях у изголовья и, обхватив ее голову руками, то прижимаясь, то целуя ее глаза, щеки, лоб, чувствуя на губах горечь слез.
Через некоторое время она стала успокаиваться. Сергей так и продолжал стоять на коленях, скованный бессилием, до тех пор пока Алика не успокоилась.
- Ну, что? Полегчало? - Сергей заглядывал в глубину ее глаза, ища объяснение случившемуся. - Ты меня так до инфаркта доведешь! На какой ты таскаешь эти пакеты? Подождала бы, вместе бы сходили за покупками! - сказал Сергей, списывая случившееся на разбросанные в коридоре пакеты.
Рассказывая о произошедшем у Алики вновь начался приступ - рвотные спазмы со слезами, хотя желудок был уже пуст.
Сергей окаменел от услышанного. Кровь ударила в голову.
- Убью суку! - пронеслось в голове. Мысль о том, что какая-то падла посмела тронуть его женщину довела его до безумия. Волна ненависти накрыла его с головой.
Он катался в истерике по холодному кафелю ванной, как будто это его изнасиловали. Ненависть и бессилие перемешались в нем как кровь со слезами. Боль застряла в груди, не находя выхода.
Он катался по полу, запихивая как можно глубже в глотку полотенце, так, чтобы ни один звук не смог вырваться наружу, оставляя на стыках плитки кожу с кулаков.
Он ненавидел всех: мразь, сотворившую это, семью Алики, из-за которой им пришлось пережить все это, скитаясь и прячась по трущобами, Иностранный легион, из-за которого они не могут жить как нормальные люди. Он ненавидел этот мир!
Наконец-то горечь нашла выход - холодная вода бежала по лицу, унося с собой слезы и температуру. Чуть живой он вышел из ванной.
- Что с тобой? Тебе плохо? - спросила его Алика, глядя на опухшее лицо и красные глаза.
- Нет, ничего. Уже лучше, - ответил он, отводя глаза. Уже лучше...
Пришла женщина-врач. Из-за того же легиона Сергей не мог ни воззвать полицию, ни рассказать обо всем случившемся. Объяснил только, что Алике стало плохо, вот и все.
Осмотрев, врач сделала ей успокоительный укол, выписала рецепт и посоветовала особенно не шевелиться и больше отдыхать.
- Не переживайте вы так! Все будет хорошо, она молодая-здоровая. Так что все будет нормально, вот увидите! - напоследок сказала она провожающему ее Сергею.
- Спасибо вам! Добрая женщина...
Солнце потускнело, небо уже не казалось таким голубым и беспечным. Все приобрело серый цвет. Разноцветный мир был испоганен, скомкан, растоптан грязными подошвами.
Выходные прошли тяжело, давя на голову и с камнем на душе. Каждый по-своему переживал случившееся. У Алики часто наворачивались слезы, и Сергей серьезно запереживал, что как бы чего не приключилось.
- Братан, что такой невеселый?! На тебе лица нет. Опять что-то случилось? - поинтересовался подошедший после построения Александр.
- Очередные трудности, - не вдаваясь в подробности, ответил Сергей.
Он, конечно же, не мог всего рассказать. Произошедшее стало запретной темой для обоих, к которой ни он, ни Алика молчаливо решили больше никогда не возвращаться. Для них это был просто кошмарный сон - один на двоих.
- У тебя с тех пор, как хомут надел - сплошные трудности! Уже не помню, когда ты последний раз веселился. А ведь это только начало! С ребятенком будет еще труднее. Глядя на тебя, честно, запрягаться в сани совсем не хочется.
- Конечно, налегке и легче, и приятней, чем воз переть. Тут уж каждый сам выбирает. Только кому было легко? Я таких не знаю. Ты помнишь, что когда-то было легко? А? Кому? Нашим дедам с бабками в войну, голод? А вот мои шестерых родили и подняли. И, заметь, никто не жалуется, что родились. Моя мать одна нас с братом поднимала, тоже было нелегко. И я тоже не жалуюсь, что родился на свет. Представь, каково ей было одной?
- Да что ты, одной - это жопа!
- О чем, Саня, я и думаю, - совсем одной, без родных, близких - это жопа!
Тревога за Алику не проходила. Случившееся не отпускало, необратимо изменив этот мир, заставив Сергея смотреть на многое совсем по-другому.