— Холодный, — прошептала Оля.
— А пульс?
Оля растерянно оглянулась. Евгения Петровна, не потерявшая самообладания, пожала плечами и взяла пострадавшего за запястье.
— Учащенный, — констатировала она. — Учащенный пульс.
— С сердцем проблем нет, Ольга Андреевна?
— Нет, у Игоря хорошее сердце, — вскинулась Оля.
— Так, Михаил советует попытаться привести его в чувство и дать что-нибудь, возбуждающее сердечную деятельность. Света?
Его жена, обожавшая лечиться и лечить, кивнула и бросилась в ванную, где находилась аптечка. Однако задержалась настолько, что прежде, чем она вернулась, раздался звонок в дверь.
Появившийся врач был раздражен и не скрывал этого.
— Ну, где ваш алкоголик? — мрачно осведомился он, демонстративно пройдясь в грязных ботинках по роскошному ковру. — Я, по-вашему, кто — мальчик на побегушках?
— Человек, имеющий причины не пренебрегать просьбой начальства, — холодно информировал Юрский. — К тому же, полагаю, принесший клятву Гиппократа.
Впрочем, врач, похоже, не обратил на отповедь внимания. Лицо его выразило неподдельный интерес. В мановение ока оказавшись рядом с Игорем, он сделал тому укол, позвал из коридора двух санитаров, ловко уложивших на носилки бесчувственное тело, и гордо известил:
— Алкалоид. Хорошо бы знать, что именно.
— Алкоголь, — поправил Славик.
Врач презрительно фыркнул. Светочка медленно, словно через силу спросила:
— Алкалоид — яд растительного происхождения, да? В небольших дозах используется в качестве лекарства.
— Светка, — быстро перебила ее Марина, — а твой этот, который цикута… болиголов… он где?
Света, у которой глаза и без того были на мокром месте, кивнула и расплакалась.
— Болиголов? — изумился врач. — Это же сильнейший яд.
Света рыдала все исступленней, поэтому инициативу взяла на себя Марина.
— Света им лечится. Первый день — одна капля, второй — две, и так до сорока. Потом обратно. Он стоит в аптечке в такой фигурной склянке. Света мне его показывала, когда я пришла. Света, он на месте?
В ответ — ничего, кроме рыданий. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта сцена, если б Надежда Юрьевна, размахнувшись, не ударила хозяйку по лицу. Света, опешив, затихла, а Надежда Юрьевна процедила сквозь зубы:
— Дура! Из-за твоих истерик человек помрет. На месте твой яд? И не вздумай мямлить!
Как ни странно, Света полностью пришла в себя.
— Я как раз собиралась сказать… я когда искала сердечное, увидела, что флакона нет… я все перерыла, но не нашла… Я удивилась очень, хотела вам сказать, но тут пришел врач и меня отвлек.
— Настойка на спирту? — осведомился врач. — Сколько процентов?
Света развела руками.
— А рецепт где?
— Это мне бабушка одна дала… целительница. Сама сделала, с молитвой.
— Двадцать первый век! Ха! — презрительно скривился жрец Эскулапа. — Ладно, не исключено, что выкарабкается, парень крепкий. Жена может поехать со мной, остальные остаются здесь и ждут милицию. Сами вызовете или мне?
— Сами, — кивнул Юрский. — Сколько я вам должен? И, если для лечения что-то нужно, я заплачу. Все должно быть по высшему разряду.
— А это к начальству обращайтесь, это их заботы. Мне некогда. Я, понимаете ли, людей лечу.
Бросив эту реплику, врач удалился, бледная Оля с видом сомнамбулы брела за ним.
Юрский снова набрал телефонный номер.
— Николай Сергеевич? Юрский беспокоит. Простите, что так поздно, но дело срочное. У одного из моих гостей отравление. Врач предполагает, что алкалоидом. А в квартире как раз был пузырек с настойкой болиголова, это ядовитое растение. Теперь пузырек исчез. Хорошо, мы ничего не будем трогать. Пострадавшего отвезли в больницу, с ним его жена, остальные на месте. Нам нужен лучший специалист. Жду. И пускай поторопятся.
Глава 3. Первые впечатления
Майор Александр Владимирович Алферов умел ладить с людьми. Обычно это свое качество он почитал достоинством, однако в данный момент был склонен отнести его к категории недостатков. Действительно, лежишь себе в постели с книжкой Вудхауза в руках, перечитывая на сон грядущий наиболее любимые рассказы. И тут — труба, гроза. В смысле, звонок начальства.
— Сашка? — интимно начал шеф. — Ты?
Можно подумать, в квартире жил кто-нибудь еще. И вообще, такое неформальное обращение, оно не к добру. Оно к какой-нибудь неформальной просьбе. Но почему в одиннадцать вечера? Значит, что-то неожиданное и срочное. А раз срочное, придется вылезать из кровати, одеваться и куда-то ехать. Тут гадать незачем — простая цепочка логических рассуждений. Но поиздеваться над начальством, строя из себя дурака — удовольствие, которого не хочется лишаться.
— Да, я. Рад, что вы позвонили во внеслужебное время. Давно мы не беседовали на разные темы. Как поживает жена?
— Как всегда. Вот женишься, поймешь, как они поживают. Кстати, не понимаю, что тебе мешает.
— Да ничего не мешает. Лежу очень удобно.
— Да нет, жениться мешает. Ведь видно же — пора. Созрел мужик!
— А что, есть подходящая кандидатура?
На некий сладкий миг Александр Владимирович представил, что шеф, севший на любимого конька, увлечется обсуждением претенденток и время для дела будет упущено, однако надежда быстро развеялась.
— Вообще-то, я к тебе с просьбой. Понимаю, что ты не обязан, но будь человеком! Этот тип — такой скандалист. Если я пошлю к нему Федора, нам мало не покажется. Федор с ним разругается, и газеты спустят на нас всех полканов. У этого типа такой пиар!
— А имя у этого типа есть? — заинтересовался майор.
— И имя есть, и фамилия, и пара хороших должностей. Юрский Владимир Борисович — знаешь такого?
— Вприглядку. Видел по телеку.
— А вот теперь узнаешь вприкуску. У него дома ЧП.
— Неужто укокошил жену? — обрадовался Александр Владимирович.
— Да где ему? Законопослушен до противности. Его партия вечно стоит на страже закона и активно борется с коррупцией. В частности, их весьма беспокоит чистота рядов защитников правопорядка. Наших, то есть, рядов. Короче, суды, суды и снова суды. Сам понимаешь, такой ловкий юрист, как он, у них в большом почете. Но и на старуху бывает проруха. У него собрались гости, и один из них отравился. Или был отравлен — это уж не знаю. Он сейчас в больнице, состояние критическое, получил большую дозу алкалоида. А из аптечки как раз исчез соответствующий препарат. Все гости на месте, ждут милиции. Но наши рядовые сотрудники Юрского не устраивают. Мысль позвонить в милицию или в скорую ему даже в голову не приходит. Открывает записную книжку и начинает с верхов. Питер — маленький город, и в определенном кругу все друг друга знают.
— Узок круг депутатов, страшно далеки они от народа, — прокомментировал Алферов.
— Вот именно. А ты ж у нас местный гений, Пуаро, можно сказать! Тихой сапой, интеллигентно, без скандалов, с помощью мощного аналитического ума ты всегда докапываешься до истины.
Насторожившись от обилия комплиментов, майор предупредил:
— Выгораживать я никого не стану, будь он хоть трижды депутат. Убийство — это тебе не махинации с налогами.
— Да Господь с тобой! Если ты докажешь причастность этого типа, мы все поставим за тебя свечки. Мне его рожа надоела до предела. Но, пока нет явных доказательств, он не должен иметь ни малейших поводов для недовольства. Пойми меня правильно! Ну, не раскроем мы этого дела, получим очередной нагоняй. Неприятно, но нам не привыкать. Но если Юрский развернет на нашем примере кампанию по обличению неоправданных и грубых действий злодеев в погонах… или скрытых сталинистов в погонах? Я уж забыл, как он нас называет. Короче, надо обращаться с этим правозащитником, как с тухлым яйцом, иначе вони будет на весь Питер, если не на всю страну. Никто, кроме тебя, не справится. Съезди, а? И в помощь бери, кого хочешь. Чего молчишь?
— Вспоминаю, кто мне достаточно насолил, чтобы поднять его в неурочный час с постели.
— Пашка — парень молодой, неженатый, вот пускай и едет.