— Ага! Так меня высвистывают вовсе не из-за мощного аналитического ума, а из-за холостого положения?
— Есть немного. Ты представляешь, что устроит жена, когда ее мужа выволокут с супружеского ложа? — хмыкнул шеф.
— Хорошо воспитанная жена тут же примется зашнуровывать ему ботинки.
— Ну-ну. Будешь ждать хорошо воспитанную, так и помрешь холостяком. Мужику сорок стукнуло, а у него такие иллюзии… Ботинки! Короче, я звоню Пашке.
В трубке зазвучали гудки, и Алферов, зашнуровывая ботинки собственноручно, принялся раздумывать, не лучше ли было бы иметь супругу. Решил, что не лучше, поскольку не очень хочется тратить силы на воспитание таковой, и почти без сожалений отправился в путь.
Компания у Юрского собралась большая — десять человек. Что интересно, в трех парах из пяти мужчины были, на тренированный взгляд майора, несколько младше женщин. Например, сам адвокат и его рыдающая жена Светлана Ильинична — если б ее не представили, Алферов решил бы, что старая дева с большим стажем и без малейших надежд на будущее. Пикантная испуганная пигалица по имени Лена, ярко-красное платье которой наводило на мысль об активных поисках спутника жизни, вцепилась в упитанного молодого человека, тоже слишком для нее юного, который отрекомендовался как Вячеслав Михайлович Петухов. Еще одна чета с аналогичным свойством — то есть жена постарше мужа — назвалась Вольскими. Алексей Александрович был на редкость хорош собой, а Евгения Петровна относилась к дамам, при взгляде на которых майор удивлялся, что нашлись мужчины, захотевшие делить с ними кров.
Надежда Юрьевна Павлова, добродушная толстушка лет сорока пяти, сидела возле наиболее пожилого члена компании по имени Сергей Сергеевич Снутко — ему наверняка стукнул полтинник. Марина Олеговна Лазарева, симпатичная, хотя чрезмерно серьезная на вид женщина за тридцать, делала вид, что слушает болтовню некоего Михаила Васильевича Бальбуха, — «лучше Миши, да ну его, это отчество» — не вполне уместную при сложившихся трагических обстоятельствах. Только, похоже, реально не слушала, настороженно наблюдая за происходящим. Алферов не относил себя к бабникам, однако факт, что среди подозреваемых имеются две привлекательного вида особы, отметил с удовольствием. Неизвестно, приятно ли с Леной и Мариной говорить, но смотреть на них любому мужчине в удовольствие — если он, разумеется, не слишком привередлив.
В тот миг, когда майор решил это, в комнате появилась Мерилин Монро. Он зажмурился от неожиданности, затем открыл глаза — и понял, что они его обманули. По сравнению с незнакомкой Мерилин Монро была простовата. Кому она была бы нужна, эта Мерилин! Да, фигуры, пожалуй, одинаковы, но у знаменитой актрисы не было черных огромных очей, осененных длинными смоляными ресницами, и золотистой светящейся кожи, сквозь которую проступает матовый румянец.
— Здравствуйте, — пропело видение грудным голосом, и легкий, почти неуловимый акцент вызвал в памяти дивную Нани Брегвадзе. — Меня зовут Майя Вахтанговна Ананиашвили. Как я рада, что вы приехали! Что с Игорем? Ему лучше?
И Майя наградила Александра Владимировича взором, в котором он прочел, что именно такого человека она ждала всю свою жизнь. Что ей, слабой, но прекрасной, нужна опора, сильный мужчина, которому она мечтала бы подчиняться, и вот этот мужчина перед нею.
— С Игорем? — переспросил майор. Из горла почему-то вырвался дурацкий фальцет. Пришлось откашляться и добавить не менее дурацким басом: — А, с пострадавшим? Состояние тяжелое, однако надежда есть.
Пашка стоял рядом в оцепенении. Этот лейтенант двадцати шести лет, самоуверенный и современный, казался сейчас деревенским мальчишкой, впервые попавшим в большой город. Его лицо могло служить наглядной иллюстрацией к выражению «отвисла челюсть».
«Неужто и я так выгляжу?» — расстроился Алферов и постарался сжать губы, выдвинуть вперед подбородок и расправить плечи. Затем он заставил себя обернуться к компании. Черт побери! Ни Лена, ни Марина не вызывали больше никаких положительных эмоций. Тощенькая вульгарная дурочка и блеклая самодовольная феминистка. Об остальных женщинах даже говорить не приходится!
Однако продолжать стоять, разинув рот, было глупо.
— На столе после происшествия никто ничего не трогал? — уточнил Александр Владимирович, с трудом вернувшись к делам.
— Разумеется, я об этом позаботился, — ответил Юрский. — Едва я понял, что не исключено преступление, я заставил всех отойти от стола. Вопрос в другом. Ваше звание майор, если не ошибаюсь? А мне требуется самый высококлассный специалист. Не среднего уровня, как вы, а высокого. Элитный клиент имеет право на элитное обслуживание.
Усмехнувшись про себя и помня о необходимости соблюдать политкорректность, Алферов без тени обиды в голосе разъяснил:
— Полковник и даже подполковник — это администраторы и организаторы, а не сыщики. А вам ведь нужен сыщик? Для этой категории мое звание самое высокое. И репутация у меня из лучших.
— Проверю, — кивнул адвокат. — Ладно, действуйте.
Огромный круглый стол пребывал в том состоянии хаоса, какой возникает после длительных посиделок тринадцати гостей. Множество разворошенных закусок, грязных тарелок, использованных рюмок. Последние, разумеется, вызывали наибольший интерес.
— Где сидел пострадавший?
— Вот тут! — ткнула пальцем Евгения Петровна Вольская. Оно явно относилась к категории людей, которые все лучше всех знают.
— Нет, — раздраженно возразил Сергей Сергеевич Снутко, — вы все перепутали. Я сидел тут, а он здесь.
— А, по-моему, вон там, — робко пропищала Лена.
— Детский сад! — презрительно констатировал Юрский и повернулся к майору: — Я сидел вот тут. Видите, стопка отличается от остальных — она маленькая. У меня язва, и я стараюсь пить поменьше. Игорь Сергеевич сидел по правую руку от меня, а по левую Майя Вахтанговна.
— Да, все точно, — кивнула Лазарева.
— Рядом с Игорем Сергеевичем сидела его жена, — продолжил адвокат.
«А твоя почему-то не рядом с тобой», — подумал Алферов. Но вслух высказывать крамольной мысли не стал, зато заглянул под стол. Как и следовало ожидать, там валялся пузырек. На отпечатки пальцев надежда слабая, неграмотных среди присутствующих нет, но все же…
— Тут и был ваш алкалоид?
— Да, — сообщила Светочка, усиливая рыдания, и без того достаточно утомительные для окружающих.
— Что за препарат, откуда вы его взяли?
— Болиголов. Мне дала его народная целительница, чтобы лечиться, понимаете?
— От чего лечиться?
— Ну… — Светочка перестала плакать и явно смутилась. — Просто для укрепления здоровья.
Хорошенькое общеукрепляющее средство! Болиголов — это цикута, та, которой отравили Сократа. Одно из ядовитейших растений наших широт.
— Не стоит чинить препятствий следствию, — цыкнул на жену Юрский. — От бесплодия она лечилась, дурочка. Задурили ей голову всякие бабки.
Света густо покраснела и опустила глаза. Похоже, откровенное сообщение мужа причинило ей сильную боль.
— Бедная девочка, — горячо воскликнула Надежда Юрьевна, пышными мягкими руками обнимая приятельницу за плечи. — А я-то все гадала, чего ребеночка не заводите? Ребеночек, он семью укрепляет. Ну, ничего, все еще получится!
Утешение возымело обратное действие — Светочка совсем побледнела, а в глазах засветился ужас.
— А кто из гостей знал, что в аптечке хранится яд? — поинтересовался майор.
— Я знала, — без промедления сообщила Марина Лазарева. — Когда я пришла, Света мне его показала. Мне и Майе.
— Зачем? — удивился Алферов.
— Света любит рассказывать о разных способах лечения, — дипломатично произнесла Марина.
— Да ипохондрик она, стопроцентный, — вмешалась Евгения Петровна Вольская. — За столом в присутствии всех она хвасталась, какое приобрела замечательное средство от любой болезни. Леша, ты ведь тоже слышал, правильно? Чего молчишь, как просватанный?