— Кто убирает там весь этот кошмар? — спросила я.
— Ты не могла бы?..
— Нет.
— Может, служба уборки из Монтроуза?
— Позвони им.
Маршалл с явным обвинением посмотрел на меня и заявил:
— Ты так хладнокровно к этому относишься.
Я почувствовала прилив раздражения. Еще одно обвинение.
Маршалл желал, чтобы я впряглась в ярмо его интересов так, словно мы были постоянной парой.
А мне этого не хотелось.
Я подвигала плечами под футболкой, пытаясь снять напряжение мышц, снова напомнила себе, что он болен, вытащила ладонь из его руки и сказала спокойным ровным тоном:
— Маршалл, если тебе нужны муси-пуси, ты обратился не к той женщине.
Он снова опустил голову на подушку и засмеялся. Я заставила себя подумать о том, что его рвало всю ночь и часть утра, вспомнить особенно хорошее время, проведенное вместе с ним в постели, которая виднелась за приоткрытой дверью спальни. Таких случаев приключилось несколько, было из чего выбрать.
Маршалл оставался моим сэнсэем, тренером карате, вот уже четыре года. Мы стали друзьями. Потом Седака бросил Тею, свою ужасную жену. После этого мы время от времени делили постель, у нас выпадали хорошие часы дружеского общения. Порой Маршалл был способен на огромное сочувствие и чуткость.
Но по мере развития наших отношений обнаруживалось нечто новое. Он ожидал, что я изменюсь, причем быстро. Все мои острые углы сгладятся благодаря его вожделению, товариществу, сочувствию и чуткости, странности уйдут лишь потому, что у меня есть постоянный парень.
Поскольку иметь такового, да еще и Маршалла, было во многих отношениях приятно, я поймала себя на том, что сама желаю, чтобы именно так все и вышло. Ан нет.
Я коротко попрощалась и покинула его дом, мрачная и беспокойная.
Я дала от ворот поворот Клоду, гордому человеку, а теперь подумывала, не порвать ли с Маршаллом.
Я не могла понять, что со мной творится, но знала: пришло время перемен.
Всю неделю после смерти Дела Пакарда жизнь моя текла рутинно.
Я не подхватила гриппа.
Женщина, специализировавшаяся на уборке мест преступления, приехала в клуб из Литтл-Рока и ликвидировала грязь, оставшуюся после смерти Дела.
Клуб снова открыли. Маршалл опять взялся за управление им, вел занятия по карате. Он переставил тренажеры и поместил скамью, на которой умер Дел, среди остальных, чтобы никто не мог сказать, что она проклята, или попытаться в лицах восстановить преступление.
Я посещала тренировки и делала упражнения, но, вопреки своей привычке последнего времени, отправлялась домой одна, вместо того чтобы после занятий ехать к Маршаллу.
Седака выглядел слегка сердитым и обиженным, когда я желала ему доброго вечера, но, судя по всему, испытывал также и легкое облегчение. Он не просил меня объясниться, что оказалось приятной неожиданностью.
Я не виделась с Клодом Фридрихом. У меня ушла пара дней на то, чтобы понять — я нигде его не встречаю и он не заглядывает на обед. После мне понадобилось столько же времени на осознание очевидного факта: это происходит не случайно, Фридрих так решил. Я скучала по компании Клода, но не скучала по давлению его желания.
Я потеряла клиентов. Том и Дженни О'Хагены, жившие рядом с моим домом в Садовых квартирах Шекспира, переехали в Иллинойс, чтобы управлять более крупным рестораном сети «Биппиз».
Меня не слишком обеспокоил пробел в расписании. Я имела резервный список и начала обзванивать тех, кто в нем значился. Первые два потенциальных клиента отклонили мою инициативу под надуманными предлогами, и я начала чувствовать, как где-то внутри меня зашевелилась тревога. Со времени драки на парковке «Магната бургеров» я беспокоилась, что моя клиентура разбежится.
Третья семья, которой я позвонила, нашла другую уборщицу, поэтому пришлось вычеркнуть и их.
Женщина, ответившая на четвертый звонок, сказала, что решила развестись с мужем и будет заниматься уборкой сама. Еще один вычеркнутый пункт.
Пятой в списке значилась Муки Престон.
Поломав голову над вступительными словами, я вспомнила, что госпожа Престон звонила мне пару месяцев назад и сказала, что только что переехала в Шекспир. Когда я связалась с ней, она, судя по голосу, была в восторге оттого, что я смогу работать у нее по утрам в пятницу. Престон снимала дом, и ей требовалось больше времени, чем те полтора часа, что я тратила на уборку апартаментов О'Хагенов.
— Почему бы мне тогда не делать это по пятницам с десяти до двенадцати? — Я пыталась сообразить, зачем молодой одинокой женщине нужно, чтобы я работала так долго.