Ира не удержалась и съязвила:
— Встанем на колени и дружно помолимся за победу нашей сборной?
— Неуместные шуточки, Первенцева! — Константин Иннокентьевич попытался нахмурить брови, но козырек его вечной бейсболки помешал это сделать. — Все силы вкладываем в тренировки. Все! До последней капли! Никаких побочных трат энергии, ясно? Кстати, Первенцева, тебя это особенно касается.
— Почему? Считаете, я выдохлась?
— Я тебе выдохнусь, я тебе выдохнусь! — закудахтал тренер. — Только попробуй! Только…
Тут он перехватил взгляды, которыми опять обменялись Ирина и Андрей.
— А ты, Галибин, что тут потерял? Иди к своим! Мы рапиристы — ты саблист. У нас свои проблемы — у вас свои. И нечего мне тут дисциплину подрывать!
— А я что? А я ничего! — сделал невинное лицо Андрей.
— Вижу, как ты «ничего»! — вспылил Самохин. — Глазками так и зыркаешь на наших девочек! Особенно… гм… на одну из них. Тоже мне, Дон Жуан ху… то есть Дон Хуан жуевый.
— Еще был Дон Гуан, — подсказал Андрей. — Этот какой: буевый, что ли? А Дон Кихот — тот, наверное, вообще киевый мужик!
— Тьфу ты!
«Черт бы ее подрал, эту молодежь, — было написано на лице наставника. — Ради них из кожи лезешь, а они… С меня, страдальца, семь потов сходит, а эти… эти…»
Тренер стащил с головы бейсболку и действительно стал той же кепкой вытирать свой гладкий череп. Можно было подумать, что на лысине и впрямь выступили сразу семь потов…
— Сестра! Пот утрите больной!
— Да-да, сию секунду, доктор.
И опять вклинился мужской бархатный голос, который Ирина уже где-то слышала. Только где?..
Сейчас он был просящим:
— Доктор, а можно… я сам… утру?
— У вас благородное сердце, Владимир Павлович, — отвечал доктор. — Можно, конечно, если вы не брезгливы… Раз уж считаете себя виновником…
— Спасибо.
Кто-то прикасается к моему лицу.
Вот — мне откинули волосы со лба.
Руки теплые… Не такие, как у Андрея… У того всегда горячие, как будто раскаленные.
Пальцы Андрея обжигают.
Эти — успокаивают.
Как мне сейчас не хватает ожога…
Ведь я — овен, огненное существо…
— А… эй…
— Она постоянно кого-то зовет… Почему никто к ней не пришел? У нее что, нет родственников?
— Мы навели справки, Владимир Павлович. Есть мать и отчим. Но они далеко, в Красноярске.
— А… муж?
— Она не замужем. Спортсменка. Им не до семьи.
Явственный вздох облегчения. И новый вопрос:
— Тогда… вы позволите?.. Я буду ее навещать.
— Для вас, господин Львов, все, что угодно! Распоряжусь, чтобы выписали постоянный пропуск. Только, надеюсь, перебарщивать в своем милосердии не станете?
— То есть?
— Не выразите желания, скажем, утки за ней выносить? Для такой работы у нас есть санитарки.
— Утки… ох… я и не подумал, что она до такой степени беспомощна… Боже мой!
— Ну как, не передумали? Выписывать пропуск?
— Непременно! — Это было сказано поспешно и с жаром. — Конечно, выписывать, сегодня же! Если понадобится, я могу и утки.
— Вы просто не представляете себе…
— Представляю. Мне, к несчастью, уже пришлось в жизни столкнуться с тяжелой болезнью…
Этот диалог хоть и медленно, но все же дошел до сознания пострадавшей. Совершив неимоверное волевое усилие, Ирина заставила себя приподнять веки: для Овнов ничто не может быть хуже неопределенности.
Что это за доброхот такой объявился, пожелавший навещать ее и заменить ей и родственников, и мужа?
Рыжая глина с ростками молодой зелени… Ах да, это чьи-то глаза. Карие глаза с зелеными крапинками.
Но они принадлежат не Андрею…
С этой горькой мыслью она опять провалилась в небытие.
…А там, в далеком невозвратном вчера, все было иначе.
Едва смолкли нотации Самохина о необходимости строгого воздержания, как Андрей с Ириной с хохотом выскочили на улицу. Оседлав вдвоем «хонду» по имени Мотя, они с ветерком помчались на окраину, в Перово.
Там у Иры была однокомнатная квартира, выделенная ей Госкомспортом после интернатских выпускных экзаменов. Уже тогда не вызывало сомнений, что рапиристка Первенцева, мастер спорта международного класса, сумеет постоять за честь страны в соревнованиях любого ранга. И ее решено было оставить в Москве.
Жилье Ирина получила на улице, носившей имя Сергея Лазо. Скучноватый, аскетичный район, и улица без особых красот и достопримечательностей, однако название Ире нравилось. Лазо был полководцем, революционером и партизаном, а она любила все, что связано с борьбой, боями, бурными переворотами и человеческой отвагой.