— Какая ерунда! Ты очень хорошая мать. Это ясно даже слепому. Ни один суд в мире не даст Берту опеку над детьми.
— Вот тут ты ошибаешься. Это не мир, это Техас Берта Бина, где он может купить любой суд. И суд повернет законы в его пользу.
Морин была в шоке.
— Он выкупит твоих детей?
— Именно так.
— О Боже! И сколько это уже продолжается?
— Пятнадцать лет. Деньги позволяют Берту делать все, что он только пожелает. Насколько я знаю, у него есть любовницы-проститутки в трех городах. Раньше он пользовался услугами Дженни Слоан, но теперь она нашла себе нового сладкого мальчика. Я слышала, что это Александр Котрелл. — Линн вдруг вспомнила, как близки Морин с Александром, и закусила губу. — Конечно, я не уверена. Я за ним не следила.
— Просто невероятно! — Морин взглянула на Шарлин. — Неужели все мужчины такие? — Она подумала о Брендоне.
— Нет, конечно, — заверила Шарлин, зная, кто у нее на уме, — мой Чарльз был совсем другим. Если бы он мне изменял, я бы знала. Жены сразу это чувствуют. Но к сожалению, слишком много таких, как Линн. Они рано выходят замуж, ничего не зная о двойном стандарте, а потом попадают в ловушку.
— Я знаю только одно: на ее месте я бы нашла способ вырваться.
— Да? — горько спросила Линн. — Когда придумаешь, как это сделать, дай мне знать.
Морин посмотрела ей прямо в глаза:
— Непременно, Линн.
Брендон подошел к Берту, который играл рождественский гимн на маленьком рояле.
Берт поднял свой бокал с виски и залпом осушил его.
В это время Линн вместе с Шарлин и Морин заходили в столовую.
— Хорошая вечеринка, Брендон.
— Я рад, что тебе нравится. Смотри только не слишком веселись. Брендон защищал Ширли так же, как и она его.
Берт бросил на него злой взгляд:
— Не суй свой нос в мои дела!
— Когда речь идет о Ширли, это как раз мои дела.
— Ладно, хорошо, — уступил Берт и решил сменить тему:
— Я слышал, ты продал свой «лир». Что это с тобой?
Все болтают о том, как быстро ты отказываешься от своих нефтяных скважин и фирм. Ты что, разорился?
— Нет. Это просто предосторожность.
— О чем ты, черт возьми? Дела идут как нельзя лучше.
По моим прогнозам, к концу года цена на нефть поднимется до двадцати пяти долларов за баррель.
— Я так не думаю.
- Уже сейчас я зарабатываю миллион долларов в месяц — и это чистая прибыль!
Брендон уловил в голосе Берта Нотку сомнения, казалось, он сам не вполне верит в свою удачу. Берт принадлежал к тому типу людей, которые своими поступками часто вредят самим себе. Он беспечно относился ко многим важным вещам, в том числе и к своей семье. Брендон был уверен, что рано или поздно ему придется за это ответить.
— Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что надо сбыть с рук побольше имущества. Я не могу со всем управиться — даже в хорошие времена.
— Да? А я могу.
— У меня был долг больше пятисот миллионов. Это нешуточная сумма.
— Ты так думаешь? У меня самого почти столько же. Но я рассчитываю за три года удвоить капитал. В этой земле полно нефти, а Саудовская Аравия не такая уж и большая, как ей кажется.
— Я был там несколько недель назад, Берт. Эти парни знают свое дело. Скоро они наводнят рынок, и цены на нефть резко упадут…
— Чушь собачья! — перебил Берт.
— Берт, не думай, что этого не случится только потому, что тебе этого не хочется.
— Не желаю слушать пессимиста! Надо всегда надеяться на лучшее.
— Что ж, возможно, что ты прав, Берт. Бог свидетель, мне не хочется даже думать о том, что станет с Техасом и его экономикой, если все разлетится вдребезги. Наверное, я просто решил притормозить… взять новое направление в жизни. — Он посмотрел на Морин, которая только что вошла в комнату с полной тарелкой.
— Она красотка, — сказал Берт, — смотри за ней получше, а то уведут.
Брендон скрестил руки на груди и улыбнулся.
— За это я не волнуюсь, Берт. Нисколько.
Он встал и подошел к Морин, а Берт встретился с осуждающим взглядом жены. Когда она так на него смотрела, он чувствовал себя странно маленьким и слабым.
Ну что он такого сделал? Он жил так же, как его отец и отец его отца. Он богат, черт возьми! Почему же она несчастна?
Почему он несчастен?
Рождественским утром Морин проснулась оттого, что кто-то стучал во входную дверь. Нетерпеливый звонок прозвенел три раза, прежде чем она успела сунуть руки в рукава своего халатика и сбежать вниз по лестнице.
— Иду, иду! — крикнула девушка.
Хуанита спросонья терла глаза.
— Сеньорита?
— Все в порядке, Хуанита. Иди спать.
Но мексиканка, зевая в кулак, осталась на Верхней площадке лестницы. Любопытство пересилило сон.
Морин открыла дверь и увидела мужчину с белой бородой и в красном костюме, подпоясанном черным ремнем. За спиной у него висел мешок.
— Санта-Клаус?
— Это Александр, милая. С Рождеством! — Он оттянул книзу свою фальшивую бороду и смачно поцеловал девушку в губы.
Морин была потрясена. Она не виделась с ним со Дня благодарения и, по правде сказать, не очень-то хотела увидеться.
Он быстро прошел в гостиную и огляделся.
— Я вижу, у тебя нет елки.
Морин засмеялась:
— Ты такой забавный!
— И это все, что ты можешь мне сказать? А я-то старался!
— Прости. Я не хотела тебя обидеть, но сейчас… — она взглянула на каминные часы, — только семь утра.
— Ты должна была встать еще час назад. Я смотрю, ты еще не рассталась с городскими привычками.
— Это только на Рождество.
Он уселся на диван.
— Сядь же мне на колени и скажи, что ты хочешь от Санта-Клауса.
Это был тот же Алекс, которого она знала в детстве. Она решила сделать вид, будто ничего не изменилось, и выполнила его просьбу.
— Я хочу миллион долларов.
— Пожалуйста! — объявил он и вытащил из мешка очень большую коробку.
— Зачем это?
— Мне так захотелось, — сказал он нежно.
— Минуточку. — Морин подошла к комоду с мраморным верхом, достала оттуда сверток в коричневой оберточной бумаге и протянула его Алексу.
— Надеюсь, это не галстук. Терпеть не могу женщин, которые дарят мужчинам галстуки. Как правило, они невообразимо скучны.
— Нет, это не галстук.
— Отлично. — Он развернул сверток и увидел пару кожаных шоферских перчаток из Италии. Он видел такие же в Нью-Йорке и хотел их купить, только не было времени. — Как ты угадала?
— Значит, тебе понравилось. Я так и думала.
— А теперь открой свой подарок.
Она разорвала зеленую бумагу с северными оленями и увидела роскошную укороченную шубку из чернобурки.
— Ох, Алекс, я не могу…
— Можешь. Надень.
— Это безумна дорого, — сказала она, погладив прекрасный мех.
— Надевай, — настаивал Александр.
Он придержал шубку, и девушка скользнула руками в атласную подкладку, заметив, что с обратной стороны шубки уже вышиты ее инициалы.
— Видишь? Теперь ты уже не сможешь ее вернуть.
Александр достал еще одну коробочку, поменьше, и Морин испугалась, что это кольцо. Но, к ее облегчению, там оказалась маленькая эмалированная шкатулка. Вслед за тем на свет появились еще три подарка: флакон духов «Джой» — точно татой же он подарил Дженни Слоан, набор бельгийских кружевных наволочек и бриллиантовый браслет — изящный и дорогой.
— Александр, я не могу принять все эти подарки. Их слишком много.
— Мне хочется тебя побаловать. Я получил массу удовольствия, выбирая для тебя эти вещи, и не позволю испортить мне Рождество. Да, вот еще. — Он достал новый подарок и протянул его девушке.
— Нет, хватит!
— Это для Хуаниты.
— А!
— Ну я пошел, мне надо закончить свой обход.
— Ты уходишь? Вот так просто?
— У Санта-Клауса нелегкая работа. — Он встал и пошел к двери. — Но ты можешь мне отплатить.