Портвейн заметно согрел мои внутренности, но не влил веселия в душу.
– Я поначалу полагал вас археологом. После вы огорошили меня своей зоологической коллекцией. Теперь – не знаю, что и думать.
– Отнюдь, археология – страсть дядюшки, моя же – доисторические виды. Но, как он искал черепки, а наткнулся на пласты с ящерами, так и я совершил обратное. Это произошло случайно, если случайностям вообще приличествует место в Божьем мире. – Брошенная небрежно салфетка его, описав замысловатый пируэт, легла в точности на угол белоснежной скатерти.
Обед оказался тем более кстати, что я почти не завтракал, ожидая совсем иного приключения. В шатре мы немного обсохли у медной походной колонки, какие применяли в войну ещё французы. А вот кулинарных рецептов я, как ни стараюсь, вспомнить не могу, ибо все мысли мои тогда поглотили новые впечатления.
– Каков же был этот труд – тех, кто вырубил и установил эти монументы, а после испещрил их надписями! Сколькими годами и даже столетиями, каким количеством работников можно исчислить эти титанические усилия? Какова бы ни была их конечная цель, она не видится мне равнозначной такому творению, впоследствии ещё и сокрытому под водами!
– Значит, цель того стоила, – сухо ответил на это князь. – Полагаю, вы не посещали Египта. Иначе по-иному смотрели бы на предприятия такого сорта. Пирамиды Джизы поражают воображение всякого, и нам, живущим сейчас у своих скромных погостов, невозможно постичь, как возможно даже ради величайшего из правителей воздвигать погребальные сооружения, на которые расходуются все государственные и людские силы. А ведь то, что может созерцать там современник, лишь жалкие остатки некогда былого великолепия – сверкавшего в лучах Солнца конуса, облицованного полированными плитами… От Яффы до Каира шесть дней пути морем и вверх по Нилу на барке, не премините заглянуть.
Мы вышли на берег в полуверсте от места, где стояли лошади, за пеленой мороси и скользящими по воде испарениями они скрылись совершенно. Стало ещё более промозгло и зябко, чем поутру, дождь усилился. Но меня бросило в дрожь, когда, сделав несколько шагов и перевалив через невысокий гребень песка и слежавшейся глины, я заглянул в жуткую воронку раскопа. В лужах воды там и сям лежали поваленные валуны и проступали кости.
– Это же люди! – воскликнул я в негодовании. – Вы раскопали могилы?
– Этим, как вы изволите выражаться, могилам, не одна тысяча лет, – в тон холодному дождю парировал он. – Если принять скорость илистых отложений за постоянную величину, около шести тысяч. Впрочем, кое-какие другие признаки отдаляют время действия на меньшую дистанцию.
– Но эти надгробья делают, кажется, могилы вовсе не безымянными.
– Возможно я и согласился бы, но учтите: и могилы фараонов подвергаются исследованию, здесь же дело куда загадочней. На семь больших валунов приходится дюжины полторы или две человеческих скелетов, ведь сейчас на поверхности мы видим лишь часть.
– Что же из этого следует? Рабы построили этот некрополь, но сами погибли от непосильного труда и остались тут же в земле?
– Это спорно, но ясно то, что здесь похоронены и те, кому воздвигнуты монументы.
– И вы, смею предполагать, нашли их, – усмехнулся я. Мне не понравилась уверенность, с которой князь изрёк своё «ясно». Ведь мне это совершенно не казалось столь уж очевидным.
– Да.
– Кто же они? Знать, богатые члены общества? Впрочем, вряд ли, иначе не обошлось бы без золота. К тому же их количество заставляет думать об ином объяснении. Вы сопоставляли эти останки с раскопанными в скифских курганах?
– Они различны. Учтите, мы далеко от мест обитания, приписываемых скифам…
– Триста вёрст – не слишком большая дистанция на равнине. Влияние культуры не могло не иметь места.
– … но, что надёжнее, мы удалены не столько в пространстве, сколько во времени.
– Возможно, и всё же это не объясняет, почему там над склепами и могилами возвышаются холмы, а здесь захоронения покрывает болото? В этих краях нет землетрясений, перемещающих горы на дно морское.
– Это – не объясняет, но кое-что другое… Терпение, прошу вас. Я хочу, чтобы вы следовали путём рассуждений, но ни в коем случае не чужих, в данном случае моих, выводов.
– Вы хотите, чтобы я следовал путём ваших рассуждений и пришёл к вашим выводам, – не мог не заметить я. – По тому, как вы делаете представления, к другим прийти будет и невозможно.
– Ошибаетесь. У меня нет строгих выводов, иначе я не звал бы в помощь столичных светил.
– Вы что-то нашли под камнями, – напомнил я, теряя терпение, к которому так призывал князь. – Или кого-то.