Тогда, прислонившись на всякий случай к стене, я постарался внимательней изучить внешнюю сторону дела, то бишь буйно разросшуюся у ног постройки зеленку. И довольно быстро определил, что местной буколике нанесен вполне ощутимый ущерб. Сквозь бурьян шла глубоко протоптанная просека, словно по ней совсем недавно бешено промчался кто-то очень большой и тяжелый.
Например, кузнец Вакула на черте.
Или частный сыщик Северин с убийцей на закорках.
Зацепившийся в удавке карабин позволил мне, хоть, правда, и в беспамятстве, но все же выскочить наружу. А там ― то ли любознательные шизики вовремя оказались поблизости, то ли убийца побоялся добивать меня на открытом пространстве. Пошарив глазами вокруг, я обнаружил висящий на ветке бузины поводок, снял его оттуда и сунул в карман куртки.
С трудом переставляя чугунные ноги, доплелся до административного корпуса. Окошки в нем оказались все захлопнуты. И входная дверь на замке. Я для порядка поколотил в нее носком ботинка.
С большой задержкой, словно звук преодолевал расстояние до Луны, распахнулась ближайшая от угла форточка. В нее высунулась морда давешнего небритого персонала, хмурая и заспанная. Персонал воздушно-капельным путем распространял вокруг себя отчетливый запах свежего перегара. На мой вопрос, где Ядов, морда недовольно просипела, что рабочий день закончился, доктор давно уехал домой, а шляться по медучреждению посторонним возбраняется ― на то есть распорядок.
Подавив нахлынувшее желание вытянуть по высунутой наружу роже собачьим поводком, я отправился восвояси.
По дороге домой слегка ныли не забывшие еще сырой бетонный пол бока да побаливало горло. Но руки держали руль вполне уверенно, и в целом можно было считать, что тело пришло в норму. Чего нельзя было сказать о моей бедной голове: лишенный на какой-то период притока кислорода мозг до сих пор не оправился от потрясения и плохо справлялся с текущими задачами. Ничем иным не объяснишь, что почти до самого въезда в родной двор он, бедняга, никак не мог толком сформулировать простейший, сам собой напрашивающийся вопрос. А когда наконец с грехом пополам сформулировал, то перед ответом на него окоченел в ступоре, словно вызванный к доске двоечник.
Итак. В нашем расследовании мы исходим из того, что убийца Шахова лишь пытался закосить под разгуливающую по городу сексуальную маньячку.
Но! Если так, то почему меня, это расследование ведущего, душили собачьим поводком ― согласно описаниям, очень похожим на тот, который каждый раз накидывала на шею своих жертв Дама Бланк?
Говорят, своего мнения не меняют только дураки да покойники. По крайней мере один верный шанс твердо настоять на своем я только что упустил. А выглядеть упертым болваном не хотелось даже в собственных глазах. Я поднапряг пересохшие, как марсианские каналы, извилины с целью найти новому факту место в своих логических построениях. Получалось плохо.
Если Кияныча вопреки уверенности его дочери убила натуральная маньячка, то откуда ей, маньячке, известно обо мне? Она имеет отношение к семейству Шаховых-Навруцких?
Но тогда выходит, что имитацией были как раз совершенные на протяжении нескольких последних месяцев четыре убийства. И их единственная цель ― замаскировать истинный мотив, по которому раскромсали в куски похотливого фотографа?
Хорошо для фильма ужасов, но для правды жизни чересчур затейливо.
Если же маньячка все-таки не натуральная… то есть, вполне вероятно, уже и не маньячка вовсе, и даже не маньяк, а просто некий преследующий свои цели хладнокровный убийца… То на кой черт ему этот собачий поводок на моей шее? Лобовая улика, которая в первом случае действительно играет на взятый взаймы образ, а во втором ― грубо ему противоречит. Ибо опять-таки предполагает у осиротевшего семейства связь с маньячкой… нет, стоп… не с маньячкой, конечно, а с убийцей, который работает под маньячку… Тьфу, господи!
Я окончательно запутался.
У меня имелись на то смягчающие обстоятельства ― к только что полученной при исполнении служебных обязанностей травме следовало добавить бурные события прошедшей ночи. Наряду с захватывающими военными приключениями они включали также сексуальные подвиги, так что в данный момент не стоило требовать от меня еще и высоких интеллектуальных показателей.
Расслабленно выгружаясь из машины у своего подъезда, я мечтал об одном: поскорее добраться до койки. Но когда через каких-нибудь пару минут открыл дверь в свою квартиру, оказалось, что воспользоваться собственной кроватью не могу: на ней, подложив под спину сразу две подушки, удобно устроился старший опер нашего райотдела полиции Харин.