Прислонился к стене, скрестил руки на груди, зная, как выгодно подчеркиваются мускулы. Нацепил на лицо самую обаятельную улыбку и спросил:
— Ну что, Анют, чем развлекать будешь?
Она оглянулась, окинула взглядом и недовольно вздохнула. Опять не угодил.
— Ты же обещал быть незаметным, — хмыкнула, также скрестив руки на груди. — Какое развлекать?
— Но я же гость! Мы же с тобой не будем молча заниматься каждый своим делом?
Вот только не говори, что ты и правда на это рассчитывала. Неужели настолько плохо меня знаешь?
— И что ты предлагаешь, Ник?
— Разговоры!
— А может, я тебе холст новый поставлю? — кивнула она на мольберт.
— Во-первых, это скучно. Во-вторых, тогда придется снимать мой портрет.
По-детски нарисованный кот, которого Анюта изобразила для племяшек, искренне меня радовал. Тут была та степень нелепости, когда становится даже забавно.
— Писать картины не скучно, — упрямо поправила кудряха.
— Конечно-конечно. Решать задачи по высшей математике тоже весело. Приступим?
В полемику, как мне того хотелось, Аня вступать отказалась. Махнула на меня рукой, вытащила телефон и завалилась на застеленный матрас.
— Можешь начинать, дам тебе фору.
Колючка.
Мозг никак не мог понять, что делать. Лично мне хотелось лежать, и чтобы меня никто не трогал, а вдолбленная с детства вежливость возмущенно попискивала: но у нас же гость. Так гость сам напросился. Мне вокруг него всю неделю прыгать и развлекать?
Вот уж нет.
Одно дело, когда это кот, который просто не понимает человеческого языка, другое — человек.
Как большой мальчик Ник должен понять, что мир вокруг него не вертится. Даже если он сам пытается себя в центр мироздания пропихнуть. Сказал: «как гость» и «не замечу» — будь добр, исполняй.
— Ань, — заканючил он, присаживаясь возле матраса, — неужели тебя больше ничего не интересует? Не хочется прикоснуться к тайнам вселенной?
Повернув голову, столкнулась с его хитрющим взглядом.
— О каких тайнах речь?
— Так неинтересно, — покачал он головой. — Ты должна задать вопрос. Ну как?
Подцепив прядь моих волос, он намотал ее на палец, выразительно поигрывая бровями. Прядь пришлось забирать из его рук.
— Беру таймаут на обдумывание.
Вот еще, поддаваться на дешевые уловки.
Он очень, ну о-о-очень грустно вздохнул, подставил под подбородок кулачок и принялся… смотреть.
— Ник, найди себе другое занятие.
— Я уже нашел.
— Доставать меня?
— Ну что ты. Любоваться.
Закатив глаза, я еще раз попробовала припомнить свои прегрешения. Да нет, котят не топила, зайцем не ездила, даже бабушку через дорогу переводила. Пусть и свою. Но ведь переводила!
— Что ты хочешь, неугомонный? Общаться?
Он весело пожал плечами, будто и не сомневался, что я сдамся.
— Необязательно. Вообще, я могу тебе не мешать. Просто посижу тут тихонько.
Представив, как он сидит и пялится на меня ближайшие часа два — капитулировала.
— Фильм с телефона смотреть будешь?
— С тобой — с удовольствием.
Вздохнув, протянула ему мобильник и упала лицом в подушку. Пусть делает что хочет.
Глава 27
За первым фильмом последовал второй, а потом и третий. Очнулись мы, когда на телефон кудряхи позвонили.
Я отвернулся, показывая, что не хочу подслушивать, но Аня вышла в соседнюю комнату.
Вот нравится ей разводить секреты.
— Ник, — вернувшись, замерла она на пороге, неловко почесав одну ногу другой, — я пошла.
— Куда?
Анюта улыбнулась, пожимая плечами.
— Мы договорились с ребятами встретиться сегодня. Ну, еще до всего вот этого, — обвела она рукой комнату вместе с аккуратно сложенными дровами когтеточки и мной. — Сможешь побыть один?
— Мне не пять лет, — хмыкнул, стараясь не выдавать, как разочарован. — Конечно, побуду.
— Вот и хорошо, — кивнула она и, не оглядываясь, побежала собираться.
Я смотрел, как Аня быстро закидывает ключи в куртку, задумчиво вертит в руках зарядку для телефона, но решает оставить… и чувствовал обиду. Почему не позвала с собой? Ах, да…
— Ань, а что вы обычно делаете с друзьями? Куда-то ходите? Болтаете? — подошел я к двери, чтобы проводить.
Она нагнулась, шнуруя ботинки, отчего голос прозвучал глухо.
— В настолки играем.
— Во что?
— Настольные игры. Не пробовал?
Пренебрежительно фыркнув, сложил руки на груди. За кого она меня принимает?
— Напоминаю. Я не ребенок.