-Спасибо, как вас звать, любезный?
-Дроном зовут, я при батарее нахожусь, - поклонился мне и вышел.
Когда Илья вернулся, мы с Аккой уже вымыли полы, расстелили выбитые Дроном домотканые половики, застелили стол скатертью. Даже картины повесили. Дом стал жилым и уютным. Особый уют придали и масляные лампы, изготавливаемые в мастерской при нашем фарфоровом заводе в Липовке. Я запаслась ими в избытке. Вот и правителю подарок. Жаль керосин еще не открыли. Но и так - все лучше свечей.
-Как славно ты все устроила, Никушка. А я вот рыбы разной принес, ягоды и грибов, - поставил корзины возле порога и обвел взглядом комнату. - А где же твоя помощница.
-Я её отправила выменять одеял у индейцев. Ты видел какие замечательные толстые одеяла они предлагали на пристани?
-О, у них много интересных поделок. Но, душа моя, нам пора на ужин к правителю. Там и познакомимся со всем здешним обществом.
Я полила ему на руки из кувшина, уже представляя, как оборудую хотя бы рукомойник и душ. Надо только найти большую бочку и соорудить лейку.
Общество было представлено самим правителем Русской Америки, мужчиной видным, лет около сорока, с широкими бакенбардами и морской походкой. Признаться, когда я услышала фамилию Муравьев, напряглась, подумала, что декабристы добрались и сюда. Но, слава Богу, Матвей Иванович не имел отношения к тайным обществам. Он был капитан-лейтенантом, кругосветным мореплавателем и очень деятельным человеком. А так же его заместителем Хлебниковым, бухгалтером Степановым с женой и взрослой дочерью, конечно же, господином Лисицыным и прибывшими с нами Синельниковым и отцом Гедеоном. Были и купцы - Сернов и Ивушкин с женами-алеутками.
Муравьев прибыл в Ново-Архангельск в прошлом году и уже предпринял поездку по всем отделениям Русско-Американской компании.
-Вот что я вам скажу, алеуты - самый мирный и в то же время самый закаленный народ. Уж поверьте мне, - говорил Хлебников. - Частым гостем довелось мне быть и в камчадальских юртах, и в тунгусских и коряцких жилищах, изучал я жизнь и нравы самых разных северных племен.
Кирилл Тимофеевич чем-то напоминал Чехова, может, ухоженной небольшой бородкой, а может вдумчивым, немного ироничным взглядом. Речь его была плавной и рассказывал он очень интересно.
- Так вот алеуты почти никогда не дерутся меж собою, об убийствах у них и не слыхивали. Терпение их почти невероятно. Алеут никогда не выражает сильной радости; даже ребенок, получив лакомство, кажется совершенно равнодушным. Потребности алеута очень ограничены. Если у него есть ружье, топор, и табак, он считает себя счастливейшим человеком. Он не льстив и не щедр на обещания, но на его слово и честность можно положиться. Алеут очень гостеприимен; с неимущим, особенно со странниками, он готов поделиться последним.
-Истинно говорите, - закивал купец Ивушкин. - Я вот взял женой Марию Алексеевну, как её в крещении назвали, и ни минуты не пожалел. Добрая хозяйка.
-И детки от таких браков замечательные получаются, к учебе тянутся, имел случаи убедится, - поддержал его Муравьев. - Я вот решил школы для девочек и мальчиков открыть, - и пристально на меня посмотрел, - да только с учителями недобор получается. В Охотск-то я отписал само-собой, да пока они там размякинятся так времени сколько пройдет. Вот Кирилл Тимофеевич взялся грамматику преподавать у мальчиков, счетовод наш будет арифметике учить. Очень сильно на вас надеюсь отец Гедеон. Дети-креолы практически все крещенные и надобно их хоть катехизису обучить.
-Займусь с превеликим усердием, - приосанился батюшка, - И с сожительством беззаконным надобно разбираться. Кто в законном браке не венчан, повенчать с туземками считаю важной задачей.
-Так вот что же мне с девочками-то делать? - прищурился правитель. - Как думаете Акулина Савельевна?
-Я могу попробовать, - сказала и посмотрела на мужа, он одобрительно улыбнулся и кивнул. - Кое-какой опыт преподавания у меня есть.
Вспомнила свою школу в Липовке и мои уроки, на которых мы больше разговаривали о недавней войне с Наполеоном, об открытиях и дальних странах, да еще о том, что когда-нибудь люди полетят к звездам.
-Ах, как все устраивается, - потер руки Матвей Иванович. - А Антонина Игнатьевна возьмет на себя обучение огородничеству.
Женщина порозовела, опустила глаза.
-Коли муж позволит, так я смогу, - тихо проговорила. - А Катя может их готовке учить.
Муж не возражал, дочка Катерина зарделась, что тот маков цвет. Была она некрасивой, но глаза были, как любил говаривать мой верный друг Карл "со смыслом ума".