Вход в контору газеты был через большую кирпичную арку с витринами по обе стороны; обычно по вечерам они бывали ярко освещены, чтобы были видны газетные фотографии, но сейчас там было совершенно темно. Метров через сорок вглубь проход заканчивался двором, вокруг которого были расположены все помещения конторы. Направо, если встать лицом ко входу, узкий переулок вел на Флит-стрит, и там же на расстоянии приблизительно двадцати метров был другой вход во двор. В обычное время фургоны для срочной доставки газет ждали в начале переулка, подъезжали одни за другими по мере вызова и затем уезжали через флитстритские ворота. Организация была вполне в английском стиле — смешение старомодных методов с известной рациональностью. В былые времена Тони, дожидаясь, когда Джульен сойдет вниз, не раз наблюдал за процессом погрузки и удивлялся как его быстроте, так и действительным размерам и протяжению зданий, скрытых за очень неказистым фасадом.
Расставшись с мотоциклистом-патриотом, Тони увидел трех полисменов, стоявших у входа в переулок, и еще трех в арке прохода, — все они зорко следили за ним. Мельком он заметил и во дворе полицейские шлемы. Тони моментально понял, что он преувеличил серьезность положения и возможность опасности для Джульена. Если полиции хватает для охраны какой-то газеты, то не может быть серьезного бунта или хотя бы угрозы его.
Тони подошел к полицейскому сержанту, назвал свою фамилию и фамилию Джульена, объяснил свое дело и попросил впустить его. После тщательного опроса сержант довел его до боковой двери в длинном проходе, которая вела в швейцарскую, где швейцар в ливрее пил чай с двумя констеблями. Да, швейцару говорили о мистере Кларендоне, и его впустят. Через двор, где слонялось около десятка полицейских и стояли три или четыре автомобиля, он провел Тони к внутреннему входу, и там его передали с рук на руки другому швейцару и полицейскому сержанту. Изобилие медных пуговиц вызывало у Тони такое ощущение, будто он был на пути в Уормвуд Скрэбз[163], а вовсе не в редакции газеты, вблизи дома премьер-министра, и был благодарен Джульену, когда тот появился и освободил его от испытующих взоров.
— Знаете, — сказал Тони, — похоже, что в вашем помещении собралась половина всех сил столичной полиции. Вам нужно всех их поить пивом?
— Не знаю, — ответил Джульен довольно резко. — Я достану для вас пропуск, и тогда вы сможете входить и выходить, когда захотите.
— Но разве необходима вся эта выставка «законного порядка»?
— Все-таки вчера пробовали разбить один фургон и вторгнуться в помещение.
Тони свистнул.
— Вот что! Ну а как подбитый глаз? На вид — плохо!
— Да, болит немного. Итак, пойдем повидаем Роулинсона и устроим все с вашим пропуском и работой.
Тони был несколько удивлен, когда Роулинсон оказался очень молодым и довольно самоуверенным человеком типа легкого кавалериста; он ожидал, что это будет по крайней мере рослый гвардеец. Молодой человек был вежлив, хотя и держался немножко покровительственно. После формального представления он сказал:
— Очень хорошо с вашей стороны, что вы присоединяетесь к нам тоже и хотите помочь в такой критический момент, мистер Кларендон. В общих чертах положение таково: нормально мы выпускаем утреннюю и вечернюю газету, но сейчас пробуем печатать дневной выпуск на машинах вечерней газеты, которыми проще управлять. Как раз в это время пробуют пустить машину в ход. Вы слышали о вчерашнем нападении?
— Да.
— Так вот нам нужны люди, чтобы помочь увязывать пачки с газетами и грузить их в фургоны, а затем провожать каждый автомобиль, пока он не выйдет на дорогу. Полиция тут под рукой на случай какого-нибудь нападения вроде вчерашнего. Но нам нужна еще больше помощь при машинах. Вы механик?
Тони понял, что здесь представляется случай, которого он ждал.
— Нет, — сказал он. — Боюсь, что вам придется поставить меня на черную работу. Но вот мой шурин очень хорошо знает машины. Если бы вы поставили его к машинам, а мне разрешили бы выполнять его теперешние обязанности?