— Страшно, — сказал каноник, и выражение ужаса появилось на его гладком лице. — По временам нам приходилось просто мириться с грязью, к тому же и пища была ужасно неаппетитна. Я постоянно находился под страхом расстройства желудка, особенно у миссис Стиклей-Уоумоу — у нее такое деликатное здоровье. Но классические реликвии! — воскликнул он, внезапно загораясь энтузиазмом. — Классические реликвии искупают все. Это поистине вдохновляет! Моя жена расскажет вам, что Пиндар[192] и Фукидид[193] всегда были у меня с собой и не сходили с моего языка. Кстати, что за кашу сделали из Сиракуз! Я с трудом мог проследить описание осады. Если бы увидеть этот город во дни его славы!
Тони никогда и не подозревал в канонике такого энтузиазма к античности, который, оказывается, шел дальше обычных скучных разговоров, как за чайным столом в Мидчестере, и проникся к старику нежностью. Определенно в пользу священника говорил и тот факт, что он протащился с женой через всю Сицилию, чтобы поглядеть на «классические реликвии», несмотря на отсутствие там простой, но вкусной пищи и печальное преобладание суеверий. Поэтому Тони продолжал расхаживать с каноником, который самым ученым образом рассуждал об Августе[194] и Тиберии[195], о Плинии[196] и Светонии[197] и выражал опасение, что не доживет до того момента, когда можно будет увидеть античную библиотеку, — а ее обязательно откроют в Геркулануме! Все это перемешивалось с жалобами на неудобства и невежливость и сожалениями, что итальянцы больше не понимают латыни. В конце концов оказалось, что бедный старик находится в смертельном страхе перед мелкими затруднениями, которые могут возникнуть при выгрузке его автомобиля и багажа, особенно потому, что он в тот же день хотел быть в Риме.
— Ну вот что, — сказал Тони. — Я говорю немного по-итальянски. Разрешите мне позаботиться вместо вас о выгрузке?
— Я не смел беспокоить вас, — сказал каноник, очевидно, страстно желавший, чтобы Тони взялся за это дело.
— Это не составит труда, уверяю вас.
Тони заранее ловко сообщил капитану корабля и одному из таможенных чиновников, что каноник — английский епископ, и дал кое-кому на чай. Автомобиль был выгружен и готов к отправлению раньше, чем каноник успел нарадоваться почтению, с которым к нему отнеслись. С мешком за плечами и чемоданом в руке Тони подошел попрощаться. Каноник прошептал что-то своей жене, та кивнула головой.
— Мы в большом долгу перед вами, — сказал каноник сердечно. — Вы сотворили просто чудо.
— О, пустяки! Это было совсем легко!
— Нам было бы так приятно, если бы вы позволили подвезти вас до Рима. Места вполне хватит, если вы ничего не имеете против того, чтобы сидеть с Робертсом, а багаж у вас легкий. И вы окажете нам еще одну услугу, если поможете Робертсу находить дорогу, — он чрезвычайно туп в этом отношении!
Тони помедлил. Его не приводила в восторг поездка в автомобиле, особенно по Италии, да еще в обществе каноника, но было бы забавно проехаться по Via Appia[198], и к тому же он легко и быстро добрался бы до Рима.
— Отлично, — сказал он, — я поеду! Спасибо!
Каноник с большим удовольствием передал Тони большую коллекцию карт и путеводителей.
— Кажется, тут всего около двухсот пятидесяти километров, — сказал он. — Может быть, вам удастся найти по дороге какое-нибудь приличное место, чтобы позавтракать?
— Мы поедем по Via Appia? — спросил Тони. — Тогда мы сможем позавтракать в Террачине. Говорят, там хорошее вино.
Путешествие оказалось гораздо интереснее, чем ожидал Тони. Виды местности были красивее, чем из окна вагона; они останавливались поглядеть Капую и Формию; завтрак в Террачине оказался неожиданно хорошим; каноник постоянно ссылался на классиков и применял к вину эпитеты Горация; так что, когда Тони высаживался у подножия Испанской лестницы, он распрощался со своими спутниками почти с сожалением. Милая старая птица этот каноник, и он заслуживает быть епископом!
Тут для Тони начался ряд разочарований. В том доме, где Робин когда-то нашел ему комнату, теперь нельзя было остановиться, и пришлось идти в отель — там было гораздо дороже и не так уютно. На узких улицах было шумно от движения автомобилей, а Корсо, когда-то бывшее таким неторопливым и важным, выглядело убогой имитацией улиц Милана. Из-за перестройки города церкви и дворцы уже начинали походить на памятники, переставая быть законченными, гармоническими частями города. А вечером оказалось, что два любимых ресторана тоже снесены; ресторан же, на котором он наконец остановился, был скверный и дорогой. Тони лег спать, чувствуя, что сделал ошибку, снова приехав в Рим. Это был не тот Рим, который он когда-то в таком восторге осматривал с Робином. Или это сам Антони уже не тот?
193
Фукидид (ок. 460 — ум. ок. 399 до н. э.) — греческий историк, автор «Пелопоннесской войны».
195
Тиберий (14–37 н. э.) — римский император, пасынок и преемник Августа. Отличался крайней жестокостью и подозрительностью.
196
Плиний-старший (23–79) — римский писатель и ученый, автор «Естественной истории», представлявшей собой энциклопедию знаний, накопленных Древним миром.
197
Светоний (II в.) — римский писатель, автор «Жизнеописания двенадцати цезарей». Писал также об ученых и художниках своего времени.
198
Аппиева дорога (Via Appiа) — знаменитая дорога, проложенная римлянами в 312 г. до н. э. из Рима в Капую, а впоследствии доведенная до Бриндизи.