– Я уже все рассказал, что знал, – ответил я. – Может быть, больше известно Бенни Лоу, хотя я в этом сомневаюсь.
– Мы с ним уже разговаривали. Он смотрел на нас с таким видом, словно вчера родился, – Коул с досадой крутил в руке ручку. – По его выражению, Олли «вышел в тираж».
Да, Бенни не стеснялся в выражениях. Я усмехнулся, и обстановка слегка разрядилась.
– Ты давно здесь?
– Пару недель.
– Чем занимаешься?
Что я мог ему ответить? Что брожу по улицам, где гулял вместе с Дженнифер и Сьюзен? Что смотрю невидящим взглядом в окно, стараясь представить их убийцу. Да и работать на Бенни Лоу я согласился из боязни, что суну себе дуло в рот, если не найду хоть какую-нибудь отдушину.
– Да так, ничем особенным. Собираюсь пройтись по старым источникам, может быть, что-то выужу.
– Нет, здесь все глухо. Ты что-нибудь уже разузнал?
– Нет.
– Я не могу указывать тебе оставить это дело, но...
– Нет, ты уже договаривай, Уолтер.
– Для тебя здесь сейчас не самое лучшее место. А почему, ты сам знаешь.
– Уверен?
Коул в сердцах отшвырнул ручку. Она прокатилась по столу, повисла над краем и свалилась на пол. Мне даже показалось, что он вот-вот кинется на меня с кулаками, но сердитые искры в его глазах угасли.
– Мы об этом еще поговорим.
– Ладно. Может поделишься со мной чем-нибудь? – среди бумаг я заметил отчет о баллистической экспертизе. Прошло всего пять часов, а заключение уже готово. Агент Росс определенно не терял времени даром.
– Что сказали баллистики о пуле, убившей стрелка?
– Тебя это не касается.
– Уолтер, я видел, как подстрелили этого малого. В меня тоже пальнули, и пуля прошила стену. Кто-то знает толк в таких игрушках.
Коул промолчал.
– Такую пушку трудно скрыть. Не может быть, чтоб ее никто не видел, – тем временем продолжал я. – Дай мне какую-нибудь зацепку, и, может быть, мне удастся нарыть больше, чем тебе.
Коул прикинул в уме все за и против, затем быстро извлек из вороха бумаг заключение баллистиков.
– У нас автоматные пули диаметром пять и семь десятых миллиметра и весом в десятую часть унции.
Я даже присвистнул от удивления.
– Патрон для автомата, но выстрелили-то им из легкого оружия.
– Пуля пластиковая, но в металлическом корпусе и при контакте с целью не деформируется. Попав в тело того парня, она израсходовала большую часть силы, и на выходе почти полностью лишилась энергии.
– А как насчет пули, что пробила стену?
– По расчетам баллистиков, ее начальная скорость превышала две тысячи футов в секунду.
– ?!
Скорость пули просто ошеломляла. При стрельбе из браунинга его девятимиллиметровые пули в четверть унции развивают скорость 110 футов в секунду.
– Они считают, что такая пуля продырявит бронежилет, как бумагу. С расстояния шестисот футов она пробивает почти пятьдесят слоев.
Даже «магнум» сорок четвертого калибра мог поразить бронежилет только с очень близкого расстояния.
– Но если пуля встречает мягкую преграду...
– Преграда гасит скорость пули.
– Чье производство? Отечественные?
– Нет, эксперты определили, что из Бельгии. Это аналог оружия, которое используют спецподразделения, участвующие в антитеррористических операциях и освобождении заложников. Но это первый случай, когда оно было применено не специальными подразделениями.
– Вы связались с производителем?
– Постараемся, но шансов мало: слишком много посредников.
– Попробую поспрашивать кое-кого, – я поднялся.
Коул поднял ручку и махнул ею с видом учителя, пытающегося вразумить чересчур умничающего ученика: «Учти, Росс не отказался от мысли до тебя добраться».
Я достал ручку и записал на обратной стороне блокнота Коула номер своего мобильного.
– Я его никогда не отключаю. Теперь мне можно идти?
– При одном условии.
– Слушаю.
– Я хочу, чтобы ты приехал к нам сегодня вечером.
– Извини, Уолтер, но я перестал ездить с визитами.
– Не будь дураком, – обиделся Коул. – Это не светский визит. Будь там, иначе Росс тебя засадит за решетку до скончания века, можешь не сомневаться.
Я встал и направился к двери.
– Ты на самом деле все нам рассказал? – в спину мне бросил Коул.
– Я рассказал все, что мог, Уолт, – не оборачиваясь, ответил я.
И практически не покривил душой.
За двое суток до этого я наведался к Эмо Эллисону. Эмо жил на восточной окраине Гарлема в гостинице, сильно смахивающей на притон, куда вход заказан для всех, кроме шлюх, копов и уголовников. Комната управляющего за перегородкой из зеленого плексигласа была пуста. Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь номера, где жил Эмо. Открывать явно не спешили, но мне показалось, что по ту сторону двери щелкнул курок.
– Эмо, это Берд. Надо поговорить.
Я услышал за дверью приближающиеся шаги.
– Я ничего не знаю, – крикнул Эмо. – И сказать мне нечего.
– А я тебя ни о чем еще не спрашивал. Давай, Эмо, открывай. У толстяка Олли большие неприятности. Может быть, я смогу помочь. Впусти меня.
Последовало молчание, затем загремела цепочка. Дверь отворилась, и я вошел. Эмо отступил к окну, не выпуская из рук пистолет. Я закрыл дверь.
– Можешь убрать эту штуку.
Эмо взвесил на руке пистолет и положил на тумбочку у кровати. Без пистолета он чувствовал себя свободнее. Пистолеты были не в его стиле. Я обратил внимание на его забинтованную левую руку: сквозь повязку проступали рыжие пятна.
Средних лет, долговязый, с бледным лицом, Эмо подрабатывал время от времени в гараже у толстяка Олли на протяжении пяти лет. Механиком он был средненьким, но умел держать язык за зубами.
– Ты не знаешь, где он сейчас?
– Нет, со мной он не связывался.
Эмо тяжело опустился на край аккуратно застеленной кровати. В его чисто убранной комнате пахло освежителем воздуха. На стене висела пара эстампов, а на полках стеллажа с книгами, журналами и кое-какими личными вещами царил порядок.
– Я слышал, ты работаешь на Бенни Лоу. Зачем тебе это надо?
– Работа, – ответил я.
– Ты сдашь Олли, и ему крышка. Вот и вся твоя работа.
– Я могу и не сдавать Олли, – прислонившись к косяку, заметил я. – Бенни потерю переживет. Но мне нужна серьезная причина, чтобы так поступить.
На лице Эмо отразилась внутренняя борьба. Он то сжимал, то разжимал руки и пару раз нервно покосился на пистолет. Механик чего-то боялся, и боялся сильно.
– Эмо, почему он сбежал?
– Он не раз говорил, что ты парень честный и хозяин своему слову. Это так? – вопросом на вопрос ответил тот.
– Не знаю. Но мне не хочется, чтобы Олли пострадал.
Эмо некоторое время пристально смотрел на меня, все еще раздумывая, и наконец решился.
– Все вышло из-за Пили. Пили Пилара. Знаешь такого?
– Знаю, – подтвердил я. Пили Пилар был правой рукой Санни Ферреры.
– Он появлялся обычно раз-другой в месяц – не чаще – и брал машину, а через несколько часов пригонял обратно. Олли заключил сделку, и ему не нужно было платить Санни. Он устанавливал на машину липовые номера и держал ее наготове к приезду Пили.
На прошлой неделе подкатывает Пили, забирает машину и отчаливает. Я в тот вечер приехал поздно, у меня язва разыгралась. Пили к тому времени уже уехал.
Так вот, сидим мы с Олли, разговариваем, ждем, когда Пили пригонит машину. Около полуночи вдруг слышим снаружи сильный стук. Мы выходим во двор и видим, что Пили налетел на ворота и лежит головой на баранке. На бампере и капоте тоже вмятины. Мы подумали, что Пили попал в аварию и поторопился оттуда слинять.
Он здорово приложился к ветровому стеклу и раскроил башку – весь салон был в крови. Мы с Олли затолкали машину во двор, и Уоттс позвонил знакомому врачу, а тот велел привезти Пили.
Пилар был бледный и не шевелился, тогда Олли отвез его к врачу на своей машине, а тот стал настаивать, что с Пили дело худо и без больницы не обойтись. Олли, конечно, завелся с полоборота.
Эмо теперь говорил не умолкая. Слова текли рекой. Казалось, он хотел высказаться, чтобы облегчить бремя давящей на него тайны: